harrus777
Гид по Мьянме
"Город, закрытый на крышку".
Мьянманский Могок как бренд уникальности и разнообразия
В сезон дождей, который в Мьянме обычно длится в летние месяцы, над Могоком часто нависают закрывающие небо низкие тяжелые тучи. К ним устремляются облака тумана, поднимающиеся с вершин гор, окружающих город. Из-за них вершин гор совсем не видно, и кажется, что Могок плотно закрыт сверху на огромную тяжелую крышку. Но даже когда зимой на темно-синем небе нет ни облака, и над городом висит яркое холодное солнце, ощущение закрытости и изолированности Могока от остального мира все равно присутствует.
Оно возникает уже во время путешествия к нему из Мандалая. Расстояние между двумя городами по дороге через Мадаю (именно по ней разрешено путешествовать иностранцам) – чуть больше 200 километров, но путь по ней занимает не меньше пяти часов. Заключительная часть путешествия – это горный серпантин вдоль заросших лесом склонов, с крутыми поворотами, подъемами и спусками. И когда в итоге впереди открывается большая долина с разноцветными крышами домов, пагодами и большим озером посередине, действительно возникает впечатление какой-то особой затерянной в горах и обособленной от внешнего мира цивилизации.
Здесь обычно на десять градусов прохладнее, чем в Мандалае, и тем, кто изнывает от летней мандалайской тридцатипятиградусной жары, прохладный могокский климат с легким ветерком с окрестных гор покажется райским. Но даже эта разница в климате еще раз напомнит путешественнику о том, что здесь – совсем другая Мьянма.
Три охотника и саопха Момейка
Могок – мировая столица рубинов. 80-90 процентов этих драгоценных камней имеют местом своего происхождения именно Могок. Поэтому абсолютно закономерен вопрос – а Могок, он чей?
Шаны (вторая по величине после бирманцев национальная группа Мьянмы, родственная тайцам и живущая в основном на востоке и северо-востоке страны) считают его безусловно своим. Даже все гипотезы о происхождении имени Могока восходят к шанским словам – то ли «мын кут» («извилистый город» - а Могок действительно вытянут и изогнут вслед за рельефом горной долины), то ли «мын кат» («прохладный город» - в январе здесь часто температура бывает близкой к нулю), то ли «мын чок» («город, где рано темнеет» - что, в общем, понятно, учитывая, что Могок окружен высокими горами, и закат здесь случается раньше, чем на равнине), то ли «мын купа» («бамбуковая шляпа» - если перевернуть традиционную конусообразную шанскую бамбуковую шляпу острием вниз, то получится миниатюрная модель окруженной горами долины, где расположен Могок).
Легенда об основании Могока начинается с трех шанских охотников, жителей Момейка (Мынмит), расположенного в 45 километрах на северо-восток, в 1217 году случайно забредших в эту безлюдную долину и не нашедших путь назад. Когда они решили заночевать у горного склона, находящееся рядом каменное ущелье внезапно развалилось пополам, и над ним взвились стаи ворон и летучих мышей.
Утром охотники увидели среди обломков скал множество больших красных камней – «словно кто-то разбросал куски мяса». Они подобрали несколько из них и отнесли в подарок своему саопха (князю) Момейка по имени То Хан Пхат, который тут же послал специального чиновника для управления новыми землями, а с ним – еще тридцать человек в качестве его подчиненных. Прибыв на место, они основали там поселение, которое получило название Та Пхан Пин в честь росшего рядом с ней большого фигового дерева. Так Могок (вернее, пока еще земли вокруг деревни Та Пхан Пин) стал частью территории шанского правителя Момейка.
Шанов (которые составляют самую большую группу населения горной долины) не смущает, что, согласно историческим хроникам, Момейк как центр шанского княжества появился только в 1238 году, а контроль над уже существовавшими в Долине Рубинов тринадцатью деревнями его правители официально получили лишь в 15 веке. Легенда о трех шанских охотниках, где говорится о вручении рубинов их саопха, дает шанам повод утверждать, что Могок, должен быть частью штата Шан, а не «бирманского» округа Мандалай (Момейк, кстати, находится сегодня на территории штата Шан). По их мнению, бирманцы схватили лакомый кусок, на который они не имеют никакого права.
Однако, и у бирманцев есть свои аргументы – короли государства Ава (Инва) фактически установили контроль над Долиной Рубинов еще с 1484 года, а в 1597 году Нанда Байин, король династии Таунгу и сын знаменитого в Мьянме короля-завоевателя Байинануна, отметившегося покорением шанских княжеств, выменял у саопха Момейка эту территорию в обмен на другие земли своего королевства. Видимо, тогда рубины в глазах шанских правителей не имели такой ценности, как сейчас, а может сын агрессивно расширявшего свои владения короля династии Таунгу нашел для саопха Момейка убедительные аргументы, почему именно ему тот должен отдать Долину Рубинов. После этого бирманские короли, проложив через горы первые дороги, начали сдавать там участки в концессию для желающих добывать драгоценные камни.
То есть, мнением саопха Момейка, судя по всему, в 1597 году никто особо не интересовался, но приличия в виде компенсации все-таки были по отношению к нему соблюдены. А значит, Могок никто ни у кого не отнимал, и претензии шанов не имеют исторического обоснования.
Последним саопха Момейка был Сао Кхун Кхио – министр иностранных дел и вице-премьер в самом начале истории независимой Бирмы. В молодости он закончил Кембридж, и именно там, во время прогулки с собакой он встретил свою будущую жену Элизабет. Все четверо его детей родились и жили в Великобритании, а поэтому вопрос о том, кому принадлежит Могок в далекой Бирме, никогда не казался им важным.
Casus belli для большой войны
Понятно, что первыми о могокских рубинах в мире узнали китайцы, которые еще с 13 века начали активно ездить в Момейк со своими товарами. Первыми европейцами, побывавшими на территории нынешней Мьянмы и записавшими рассказы о «рубиновой долине», были три итальянца – Николо ди Конти (1435 год), генуэзец Санто Стефано (1492 год), а также уроженец Болоньи Лудовико ди Вартема (1496 год). Последующие путешественники из Европы описывали статуи Будды и ювелирные украшения с рубинами, а первым европейцем, побывавшим в самом Могоке, стал иезуит Пер Джузепе д’Амато, в 1833 году своими глазами увидевший места добычи рубинов.
Последние десятилетия 19 века – особый период в жизни Могока. Жители этого города считают, что именно из-за них началась Третья англо-бирманская война. Тибо, монарх Бирманского королевства со столицей в Мандалае, в эти годы пытался заигрывать с Францией, чьи колониальные владения находились к востоку от него, желая тем самым обезопасить себя от угрозы британского вторжения. Одним из следствий такой политики явился визит в Могок работавших в Мандалае французских инженеров фон Валлана и Белена. Французы пришли в восторг от увиденного и сделали вывод, что с использованием современной техники они смогут добывать огромное число рубинов. По возвращению в Мандалай они обратились к королю Тибо с просьбой отдать им рубиновые шахты в концессию на четыре года за триста тысяч кьят в год, плюс сто тысяч кьят одноразовой премии.
Король согласился на такие условия, и в 1885 году заключил с французами секретное соглашение. Французы помчались закупать новую технику, и этим привлекли к себе внимание британцев, которые вскоре узнали о существовании секретного документа. «Британцы не хотели, чтобы Рубиновая земля оказалась в руках французов, - пишет один из бирманских исследователей. - И в ноябре 1885 года они начали войну против Бирмы, заняв в итоге всю территорию страны.» Монархия была ликвидирована, король Тибо отправился в изгнание в Индию, а соглашение с французами было признано ничтожным в связи с упразднением одной из его сторон.
Покорять Могок и окружающие его горы британцы решили с помощью гуркхов – уроженцев Непала, из которых были сформированы специальные подразделения колониальной армии. Изолированность Могока заставляла британцев долго откладывать свои планы, а начавшийся в середине 1886 года сезон дождей с горными оползнями и размытыми дорогами повышал степень риска военной экспедиции. К тому же на соседних территориях то и дело вспыхивали очаги сопротивления британским властям, отвлекавшие силы, которые планировалось направить к Могоку.
Британцы очутились в Могоке только 29 декабря 1886 года, причем, в нескольких местах на пути их подстерегали засады местных жителей. Именно тогда была сделана первая запись о размерах Могока – в самом городе насчитывалось 300 домов, в его западном пригороде Чьяпин – 150, а в расположенном рядом поселке Катей – 50 домов. Майор Чарльз Бернард, которые командовал британскими солдатами, выбрал для места своей дислокации не сам Могок, который мог в любой момент подвергнуться нападению с гор, а хорошо просматриваемое возвышение в восьми милях к северо-западу от города недалеко от рубиновых шахт. Именно там возникла деревня Бернарда (Бернард-мьо), о которой сегодня напоминает лишь каменный арсенал для хранения боеприпасов и старое кладбище британских солдат, погибших в вооруженных стычках с отрядами местных жителей в конце 1880-х – начале 1890-х годов.
На могильных камнях до сих пор хорошо читаются английские имена, и там нет дат рождения – только даты смерти. Вряд ли ефрейтор Хадсон, рядовой Рассел, рядовой Пирс, рядовой Дрефф, ефрейтор Бересфорд и другие похороненные там британские солдаты желали найти свое пристанище в десятках тысяч километров от дома, в далеких горах Бирмы, где редко бывают европейцы и некому будет положить к их полуразрушенным могилам букеты цветов.
Дети разных народов
С тех времен, когда в эти безлюдные места забрели три шанских охотника и появилась первая деревушка Та Пхан Пин, прошло более восьми столетий. Согласно переписи 2014 года, в Могоке и его окрестностях жило больше 167 тысяч человек. Самой характерной особенностью жителей этого города является их этническое разнообразие, сравнимое с многоцветьем камней, добываемых в окрестных горах.
Здесь традиционно живет много шанов, которые, судя по всему, стали первыми обитателями этой долины. А когда Могок отошел бирманским королям, он стал местом, куда отправляли пленников после набегов на северо-восток Индии, прежде всего на Манипур и Ассам – эти люди (их называли «пхьикате» - «дополнительные жители») трудились на добыче рубинов под охраной бирманской стражи. Так в Могоке было положено начало большой индийской диаспоре.
Вообще, Могок был идеальным местом для содержания под стражей – учитывая то, насколько трудно было из него выбраться, и при этом для заключенных всегда имелся широкий фронт работ в виде добычи драгоценных камней. В тюрьму Могока помещали тех узников со всей Британской Бирмы, кого надо было каким-то образом убрать подальше от их сторонников – именно поэтому в начале 1940-х годов англичане отправили туда доктора Ба Мо – политического деятеля, которого судьба почти сразу же после могокской тюрьмы вознесла должность «найнгандо адипади» (главы государства) - после того, как в 1943 году оккупировавшие Бирму японцы разрешили провозгласить формальную независимость страны. А если учесть, что могокские заключенные были людьми разных национальностей, и многие из них после освобождения остались в этом городе, то можно представить, какой элемент разнообразия они внесли в и без того пеструю этническую картину города.
Помимо шанов здесь появились деревни палаунгов (мон-кхмерского народа, живущего в основном на севере штата Шан) качинов (группы тибето-бирманских народов, основная часть которых живет в одноименном штате на севере Мьянмы недалеко от Могока) и лису (которых в Мьянме официально считают обособленной группой качинов). После прихода англичан, использовавших для завоевания горных районов выходцев из Непала, здесь появилась довольно крупная диаспора гуркхов. Из Мандалая приехали китайцы-торговцы (среди которых было много мусульман-пантеев), и еще больше их добавилось после волны миграции китайцев и китайских шанов (в Мьянме они стали называть себя «тай-ны») из провинции Юньнань в 1940-е годы. В первой половине 20 века в Могоке появились карены (тибето-бирманская народность, представители которой живут на юго-востоке и на юге Мьянмы) – часть из них приехала работать на шахтах, а другая оказалась в Могоке в составе вспомогательных подразделений британской армии.
Ну и, наконец, есть в Могоке и бирманцы – и в последнее время их численность возрастает. Первоначально они попадали в Могок разными путями – это были чиновники, бизнесмены, инженеры, надзиратели, а также те, кто отбыл срок заключения и остался в городе. Были и такие, кто приезжал работать на шахтах. Именно поэтому бирманцы – в основном городские жители, и бирманских деревень вокруг Могока практически нет.
Деревенстие тракты
Могокское расовое, этническое и религиозное разнообразие без серьезного преобладания какой-либо группы, постепенно породило не только особую культуру толерантности, но и привело к попыткам поиска того, что могло бы объединить эту пеструю смесь Могока и окружающих его деревень. Ответ на этот вопрос оказался простым: местные жители прежде всего ощущают себя частью единой могокской общности, а уже потом обозначают свою принадлежность к той или иной национальной группе. Уклад жизни могокцев на самом деле настолько отличается от остальной Мьянмы, что могокскому шану, палаунгу или лису легче найти общее, чем копаться в том, что их разделяет.
В административном устройстве Мьянмы есть такая единица – чейюаоусу, которая на английской язык обычно переводится как “village tract”. Она фиксирует тот факт, что небольшие поселения традиционно располагаются вдоль дорог, незаметно переходя одно в другое, но при этом часто оставаясь под одним и тем же названием. В Могоке такая не особо длинная деревня может включать в себя четыре-пять переходящих друг в друга компактных поселений из нескольких домов, где живут люди, говорящие на разных языках и исповедующие разную религию - и это воспринимается без всякого удивления. Здесь очень часто бывают смешанные браки – поэтому среди коренных жителей Могока довольно мало «чистых» представителей какой-то одной национальности. При этом, есть национальные группы, которые роднятся чаще всего. Многие лису, например, одержимы идеей выдавать своих девушек за местных китайцев, и во многих деревнях семьи «чистых» лису, на девушек которых не смотрят китайские женихи, уже воспринимают как людей, с которыми что-то не так.
Чтобы преуспеть в бизнесе, здесь надо знать сразу несколько языков: если ты ограничишь свою деловую активность людьми одной с тобой национальности – твой бизнес просто не наберет необходимые обороты, и ты точно прогоришь. А еще в интересах бизнеса надо иметь представление, кто что готовит на обед (у каждой этнической группы своя кухня и свои ингредиенты для нее), а также у кого, когда и какие праздники.
Впрочем, по мнению жителей Могока старшего поколения, сегодняшняя молодежь гораздо более ленива, чем когда-то были они. Причина этого – повсеместное открытие в социалистические времена государственных средних школ, где языком преподавания является бирманский. А это значит, что те, кому сейчас меньше сорока-пятидесяти лет, уже не должны утруждать себя изучением языков своих соседей, потому что все они уже владеют великим и могучим языком межнационального общения.
Десятый пассажир
Те, кто бывал в провинциальных городах Китая лет тридцать назад, найдут в Могоке много знакомых черт. Это малоэтажный город вокруг озера, внешний контур которого карабкается на окружающие его горы, постепенно переходя в “village tracts”.
Здесь довольно много богатых людей – это те, на участках которых находили много драгоценных камней. Эти люди возводят дворцы в Мандалае и Янгоне, но в Могоке они строят себе простые дома, основное требование к которым – они должны быть компактными, уютными, и главное - теплыми. И спокойно обустраивают не только свою жизнь, но и жизнь всего города – например, жертвуя средства на закупку для местной Народной больницы хорошей современной аппаратуры. Конечно, если случится что серьезное – лично они поедут лечиться в Мандалай, или даже за рубеж, но купленная ими аппаратура в случае необходимости пригодится тем, кто живет рядом с ними. Точно так же не только о себе думали состоятельные могокцы, когда вкладывались в обустройство территории у озера в центре города – сейчас это популярное место для утренних и вечерних прогулок, а по бокам мощеных дорожек вдоль берега высажены маленькие деревца японской сакуры.
У себя в городе богатые могокцы не выделываются – и тем самым не разрушают ту уникальную общность, которую сформировал этот город, изолированный в горах. Они находят то, что их объединяет, невольно противопоставляя себя остальной Мьянме. Например, в Могоке несчастливым числом считается девятка – если в микроавтобусе набирается девять пассажиров и пора ехать, водитель обычно берет большой камень, кладет его в салон и говорит ему: «Давай ты будешь десятым пассажиром! Поехали!» А в той Мьянме, которая «за горами», девятка наоборот повсеместно считается счастливым числом.
А еще те, кто приехал в Могок из Мандалая, обычно обращают внимание на могокских собак. В Янгоне и Мандалае псы обычно короткошерстные, а то и полулысые, со свиной щетиной на просвечивающей коже и с куцыми палками вместо хвостов – понятно, что именно такие их виды могли пройти естественный отбор в условиях постоянной тридцати-сорокоградусной жары. А в прохладном Могоке собаки лохматые, с лихо закрученными объемными волосатыми хвостами.
Впрочем, восхищаться могокскими собаками стоит не всегда: жители города рассказывают, что в большом горном монастыре на южной окраине Могока правят бал собаки – монахи их кормят и дают бесконтрольно плодиться, а в ответ эти собаки не признают никакой другой одежды, кроме монашеского тингана, а значит люди, одетые не как монахи, для них злейшие враги. То есть, даже местные собаки по-своему восприняли традиционное для могокцев разделение на своих и чужаков.
"Монньин-чин" и "китайская тухлятина"
Иностранцам, не живущим в Мьянме, своеобразие могокской кухни объяснить невозможно. Как, например, рассказать о различиях между янгонским и могокским тхамин-бауном человеку, который вообще не знает, что это такое? Или объяснить, что «си-дже» (вид лапши) в Могоке отсутствует как класс, зато вместо него есть «джоун»? Или угостить их могокским тофу – зеленоватым и по консистенции похожим на густой кисель, куда кладется мясо и все это посыпается смесью приправ с жареным луком – который на самом деле классическим тофу не является, потому что делается из гороха? А мьянманец сразу оценит эти различия и признает, что Могок – уникальное место даже с точки зрения кулинарии.
Здесь, например, не признают «шан-чин» - «шанскую закуску» в виде ферментированных овощей, подаваемых в Янгоне и Мандалае к шанской лапше. Могокцы называют ее «тайок-апот» - «китайская тухлятина», а настоящий «шан-чин», по их мнению, это «монньин-чин» - молодые стебли горчицы, заквашенные в кисло-соленом рассоле. Могок славится своими «монньин» - стеблями горчицы, причем, его жители придирчиво выбирают, из какой деревни в горах эти стебли привезены на рынок. Из них готовят много блюд, в том числе переосмысливая китайско-шанские рецепты. Например - могокский вариант известного с 11 века китайского блюда «мэйгань цай коу жоу» (梅干菜口肉), который по-бирмански называется «тоун тхат та паун», основу которого как раз составляет выжаренный «монньин-чин» с другими растительными ингредиентами и специями.
Здесь есть свои, нигде больше в Мьянме не встречающиеся (или известные там как «могокская еда»), блюда из грибов, маринованной свинины, клейкого риса, стеблей бамбука и чайных листьев. Еще в горах Могока растет фрукт под названием чинзогади, который могокцы не без основания считают самым кислым на свете, но уверены в его целебных свойствах – его вялят, из него делают что-то вроде детских конфеток и сироп для приготовления сока. А выращенный на склонах гор вокруг Могока кофе принято везти в подарок друзьям и знакомым.
Впрочем, рассуждая о могокской кухне, нужно сделать одну оговорку. Европейцы в Мьянме обычно настороженно относятся к местным блюдам не в последнюю очередь потому, что они представляют собой бесформенную блеклую мешанину из ингредиентов, без возможности их даже мысленно разделить на части. Они привыкли к тому, что вот это – котлетка, вот это – морковка, а вот это – картофельное пюре. Европеец ест прежде всего глазами, и поэтому для него большинство мьянманских блюд выглядят неаппетитными, а значит априори окажутся для них невкусными. С могокской кухней может повториться та же история - стандартный европеец будет смотреть на местные блюда и с отвращением думать: «Как я это все буду есть?» И бесполезно его в этот момент уверять, что их ему стоит попробовать. Но с точки зрения мьянманцев это реально вкусно – по крайней мере, популярность «могокской кухни» в Мьянме за пределами этого города говорит сама за себя.
А еще Могок славится своим самогоном народности лису. В Мьянме многие гонят самогон – это делают шаны (шан-эйе - традиционная опция во многих шанских ресторанах) или, например, бирманцы (те, кто бывал в Багане, знают, как это делается). Но чистая и прозрачная как вода самогонка лису (лису-эйе) из Могока считается лучшей в Мьянме – она хорошо пьется, чуть сладковатая и приятная на вкус. Вот только, как предупреждают сами лису, много ее пить не надо: это «тяжелый» алкоголь, после которого человек обычно не веселится, а впадает в философско-созерцательное состояние с непременными рассуждениями о смысле жизни.
Между прочим, показатель уникальности могокской кухни – еще и в том, что в Янгоне и в Мандалае есть заведения общепита, в названиях которых присутствует имя этого города. В Янгоне это Mogok Hills, Mogok Thu, Mogok Shan Noodle и еще несколько небольших кафе со словом «Могок» на вывеске. Есть даже сеть из трех ресторанчиков Mogok Daw Shan (один из них – на фудкорте торгового центра St.John City Mall рядом с российским посольством). Такого обилия названий в Мьянме, похоже, не удостаивался ни один другой город – даже известный раздражитель могокцев Мандалай. А выходцы из Могока при разговоре с янгонцами обязательно считают своим долгом упомянуть, что популярная в Янгоне сеть кондитерских магазинов SP-Bakery (первоначально – Sanpya Bakery) принадлежит человеку из их города.
"Стань красным!"
Но, конечно, самая главная тема, которая объединяет большинство жителей Могока – это добываемые там драгоценные камни. После их разговоров создается такое впечатление, что каждая гора вокруг этого города создана исключительно для того, чтобы хранить в себе запасы рубинов, сапфиров и других драгоценных и полудрагоценных камней.
Могокские рубины (по-бирмански «падамья») – это еще и уходящие в века рассказы о том, как прозрачный красный камень мог изменить ход истории. Самый известный из мьянманских рубинов – королевский камень Падамья Нгамаук, найденный в 17 веке крестьянином Нгамаук Чжи и, согласно широко известной истории, через двести лет исчезнувший в кармане британского полковника Слейдена во время оккупации британцами Мандалая – столицы последнего Бирманского королевства. Когда до этого, еще при короле Миндоне, Падамья Нгамаук показывали французской делегации, и один из бирманских чиновников по имени Пхо Хлайн спросил, сколько он может стоить, французы, не раздумывая, дали ответ: «В Европе за него можно купить целую страну».
Не менее знамениты и бирманские сапфиры. Жители Могока давно знают, что сапфир – это тот же рубин, только синего или фиолетового цвета. Согласно преданию, именно этим и вызвано его бирманское название «ни-ла» - «стань красным». Сапфиры – дешевле рубинов, и, найдя этот камень, старатель, естественно, был заинтересован в том, чтобы он стал дороже, а поэтому заклинал его приобрести красный цвет. Единственные, кто не желает сапфиру стать красным – это могокские влюбленные: если багровый рубин символизирует силу и власть, то небесно-синий сапфир – любовь и нежность.
Разговоры о драгоценных камнях – это то, чем заняты многие могокцы за чашкой чая в местных кафе (да, чай тут тоже свой, особенный – его на склонах гор выращивают палаунги). Многие из коренных жителей Могока имеют в горах участки, где работают старатели, и самая популярная история, которую принято рассказывать за чаем – о том, как повезло соседу. Она обычно заканчивается присказкой о том, что те, кто нашел драгоценные камни, стали жить долго и счастливо: «А потом он намыл несколько больших сапфиров, и один очень большой… теперь их семья богатая».
В Могоке в драгоценных камнях разбираются если не все, то очень многие. Понятно, что вокруг них сложилась целая индустрия перекупщиков, брокеров и агентов. Найденные в шахтах камни можно посмотреть на специальных рынках – сейчас из-за коронавируса их число сократилось всего до двух –павильона Мани Мингала около озера и небольшого уличного рынка в Чьяпине – городе-спутнике, который часто называют Западным Могоком. На лотках россыпью лежат необработанные рубины, сапфиры, а также шпинель, лазурит, перидот и другие добываемые около Могока камни. А отдельно от них – камни, уже прошедшие огранку.
Продавцы хватают посетителей за рукава и эмоционально демонстрируют свой товар: «Смотри, какой камень! И какой узор внутри! Если ты посветишь фонариком – увидишь внутри пагоду!» «Сейчас из-за коронавируса иностранцев нет, и тут все дешево! Ты можешь скупить кучу камней и неплохо на этом заработать!». Впрочем, сказавший эту фразу продавец тут же мрачнеет: «Хотя китайцы как ездили сюда – так и ездят. Эту нацию не остановить. Они берут в аренду мьянманские удостоверения личности у своих мандалайских собратьев – и приезжают с ними. Главное – напялить на себя лоунджи, намазать на лицо танакху и поменьше на пункте контроля разговаривать по-китайски».
Цепочки торговцев могокскими рубинами исправно действуют всегда – даже в эпоху коронавируса. В западной части Боджок-маркета и на расположенной неподалеку от него улице Швебонта в центре Янгона днем обычно собираются те, кто ждет курьеров из Могока с очередными партиями камней. Многие из людей, сидящих каменных уступах домов или на низких пластиковых табуреточках, сами когда-то приехали из Могока, и в Янгоне продолжают заниматься тем, что они хорошо научились делать. Здесь никто никуда не торопится, а отличительной чертой продавцов и покупателей являются надеваемые на глаз лупы часовщиков и маленькие фонарики с узким и ярким лучом. За чашкой традиционного чая с молоком покупатель и продавец неспешно обсуждают условия очередной сделки.
Кто верит в Магомета, кто в Аллаха, кто в Исуса...
Могок – город не только многонациональный, но и многоконфессиональный. Многочисленные буддийские пагоды (в том числе построенные в китайском стиле) соседствуют в нем с христианскими церквями и баптистскими молитвенными домами, мусульманскими мечетями, индуистскими храмами, сикхской гурдварой. Здесь никто никому не мешает верить в своих богов и возводить для молитв и обрядов религиозные здания.
Главенствующие религией жителей Могока является буддизм. Вершины практически всех высоких окрестных гор увенчаны золотыми пагодами. Они же разбросаны золотыми или белыми треугольниками на склонах. Самая внушительная из них – пагода Чантаджи, расположенная к северу от города на склоне горы и ночью подсвечиваемая прожекторами – от этого кажется, что она висит над городом в ночном небе. А самой древней считается пагода Шве Гучжи – начало ее истории связывают с небольшой ступой, где, по преданию, хранились буддийские реликвии, присланные в этот край еще королем Ашокой в III веке до нашей эры.
Но буддисты Могока гордятся не только своими историческими пагодами – в разговоре они непременно упомянут тот факт, что известный каждому из мьянманцев монах У Вимала, живший в первой половине прошлого века, положил начало собственной традиции медитации випассаны. Сегодня это одна из трех основных буддийских школ медитации в Мьянме – наряду с двумя другими, основателями которых были Леди Саядо и Махаси Саядо.
У Вимала вошел в историю как Могок Саядо (в одном из монастырей этого города он провел большую часть жизни, и здесь же, в узкой пещере, четыре года медитировал), и в Мьянме сегодня существует более трехсот буддийских центров, где учат випассане по его методу – крупнейший из них расположен в Янгоне у озера Кандочжи. Все они в своих названиях имеют слово «Могок» в честь монаха-основателя и придают этому городу, который воспринимается многими исключительно как место суеты и «рубиновой лихорадки», еще и религиозный элемент, связанный с вечными ценностями буддизма и собственной школой медитативных практик.
Хозяева рубиновых гор
Но, пожалуй, самое главное, что объединяет представителей всех конфессий Могока – это вера в духов и осторожно-уважительное их почитание. Жить в Могоке и не верить в духов невозможно, тем более что они входят составной частью в большинство распространенных в этом городе верований – от буддизма до христианства. А часть некоторых народностей (например, лису), живущих вокруг Могока, и сегодня остаются анимистами.
Да и как может быть иначе, если поиск драгоценных камней, по мнению многих, связан в первую очередь с везением и с зависимостью от неких мистических факторов, и лишь во вторую - от отчетов о геологических изысканиях. В качестве подтверждения этого жители Могока обычно приводят рассуждения какого-нибудь знакомого геолога, сводящиеся к фразе: «Геология – не точная наука». Поэтому присутствие духов могокцы склонны ощущать везде, но самое главное для них то, что духи обитают в горах. То есть, именно эти духи решают, показать людям свои драгоценности, или нет.
Кстати, у человека, роившегося на Урале, тут же в памяти возникнет что-то очень знакомое, и это «что-то» – сказы Павла Бажова о Хозяйке Медной горы. В Могоке все почти так же - только гора здесь рубиновая или сапфировая, и живущий в ней дух, видимо, все же хозяин, а не хозяйка. Сходство усиливается еще и тем, что в услужении у Хозяйки Медной горы были малахитового цвета ящерицы, а в Мьянме помощниками горных духов являются змеи. Если старатель встретит в шахте змею, он ни в коем случае не должен ее убивать - ее надо окропить золотой или серебряной водой и уважительно отнести на поверхность. Между прочим, змей в Могоке и окрестностях до сих действительно много и, согласно бирманской легенде, раньше рассыпанные в ущельях рубины добывали совсем другим способом, чем сейчас: люди кидали туда сырое мясо, рубины к нему прилипали, а потом стервятники утаскивали эти куски в свои гнезда, где их уже поджидали люди.
Самым главным духом для могокцев является Бо Бо Джи – это даже не имя, а скорее звание «гения места», потому что свои «бо бо джи» есть во многих местах Мьянмы. Вообще, главных духов у могокцев семь, и среди них есть даже дух женского пола. Каждый из них отвечает за свою часть процесса поисков и добычи драгоценных камней, поэтому в зависимости от обстоятельств могокцы знают, к кому им идти с подношениями в каждом конкретном случае.
Дважды в год, в декабре и в июне, могокцы почитают всех семерых духов скопом, предлагая им традиционные закуски и сладости из клейкого риса. Позолоченный кокос, который обычно в Мьянме принято подносить духам, ставят только у святилища Бо Бо Джи – другим духам достаются лишь угощения. Церемонии подношения духам расписаны в деталях и содержат четкие инструкции, что можно, а что нельзя делать.
Почтение Бо Бо Джи принято выражать и в случае начала работ по поиску драгоценных камней. Инициатор проекта идет к главному духу и просит его пообщаться со своими коллегами, живущими в горах, чтобы они не мешали работам, не затапливали шахту и не устраивали обвалы. А главное – поделились со своим богатством, замурованным в недрах.
На месте работ для духа горы устраивается небольшое святилище, где периодически меняют набор подношений – в основном традиционные лакомства. Помимо этого, у тех, кто работает в шахтах, есть много суеверий, которые не стоит игнорировать. Например, нельзя приходить к шахте в черной одежде – она притягивает несчастье. Нельзя угощать духов вареными яйцами. Кроме этого, в разговорах запрещено называть животных их реальными именами. Например, обезьяну (мьяук) нужно именовать «магада» - именно так ее называют на древнем языке пали. Слона (син) следует называть «кайн по» (тростниковое насекомое), тигра (джа) – «то каун» (лесной зверь), кошку (чаун) – «мьо» (по ее мяуканью). А уже упомянутую змею (мьуэй), к которой шахтеры должны относиться со всем вниманием и осторожностью, следует называть «каун ши» (длинное животное).
Тем же, кто хочет увидеть могокского духа в Янгоне, следует сходить в пагоду Ботатхаун. Там, прямо через улицу напротив главного входа в пагоду, возведен павильон в честь Мья Нан Нве – «Дамы изумрудного дворца». Она родилась на рубеже 19 и 20 веков в Могоке, и, как считается, не только состояла в родстве с момейкским саопха, но и в своем предыдущем воплощении была «нага-ма» (драконом женского пола). Мья Нан Нве прославилась даром видеть под землей залежи драгоценных камней, а после ее смерти (она умерла в 1956 году в Могоке) у людей родилась уверенность в том, что она стала сильным духом с даром предвидения и возможностью влиять на события.
Ее популярность сегодня не меньше, чем у самой пагоды Ботатхаун, и к ней автобусами везут паломников – не только со всей Мьянмы, но и из соседних Таиланда и Лаоса. Около одетой в зеленое фигуры Мья Нан Нве обычно выстраивается очередь, и отработанный ритуал, помимо традиционных подношений и обхода вокруг фигуры Дамы изумрудного дворца, предполагает краткую остановку паломника у ее левого уха – в этот момент он высказывает Мья Нан Нве свою просьбу, или задает ей вопрос в надежде на какой-нибудь знак или откровение.
Перед экзаменами в школах паломничество к могокской Даме изумрудного дворца становится наиболее массовым. К корзинам для подношений с кокосом и бананами янгонцы прикладывают ксерокопии экзаменационных листов своих детей. В эти дни не нужно гадать, какие просьбы Мья Нан Нве получает чаще всего.
"Мы же вернулись!"
Могок совершенно не похож на сонные города центральной Мьянмы. Сами жители считают, что причиной тому прохладный климат, заставляющий людей не сидеть на месте, а быть в постоянном движении. Но скорее причина в другом – в том, что бренд Могока по-прежнему привлекателен для тех молодых жителей Мьянмы с драйвом и авантюрным складом характера, кто ищет возможность быстро разбогатеть, найдя свой собственный рубин Падамья Нгамаук. Как и сто лет назад, город как воронка втягивает в себя новых людей разных национальностей и религий и диктует им правила жизни в своей уникальной общности.
Хотя, конечно, сегодня большинство месторождений в окружающих Могок горах уже истощено. На рынке драгоценных камней Мани Мингала вам без проблем покажут рубин классического цвета «голубиная кровь», но признаются, что он привезен из Африки – в Могоке таких уже практически нет. А те, кому еще нет сорока, могут рассказать, как в детстве, повесив на шею с помощью веревочки пластиковую литровую банку из-под Кока-Колы с отрезанным верхом, они лазали по окрестным горам и собирали разноцветные камни. Тогда мало кто в закрытом от всего мира Могоке знал им цену, поэтому свой шанс разбогатеть упустили многие. А сегодня этих камней в горах уже нет – и могокцы искренне уверены, что люди стали хуже, поэтому горные духи просто забрали свои богатства назад.
Конечно, в самом Могоке мало чем можно заняться. Молодежи остается только сидеть в барах, общаться с друзьями за столиками оживленного ночного рынка у могокского мотеля, гулять вдоль озера и беситься на концертах заезжих мьянманских знаменитостей, которые проходят у озера прямо перед памятником генералу Аун Сану. Здесь, как и во многих районах соседнего штата Шан, легко найти наркотики – могокцы, пожав плечами, спокойно объяснят, что без таблеток «ябы» в горах работать сложно.
Именно поэтому навстречу потоку молодых людей, которые направляются в Могок из окрестных регионов Мьянмы за своим драгоценным камнем и просто в поисках работы, едет совсем другая молодежь – дети тех, кто уже заработал на добыче или перепродаже драгоценных камней. Они уезжают из Могока, чтобы получить университетский диплом в Мандалае, Янгоне, или даже в Таиланде и Сингапуре. Их родители не против, чтобы сыновья и дочери там и остались после вуза, начав блистательную карьеру в какой-нибудь крупой корпорации и дав им повод для гордости.
Несмотря на свой драйв, порожденный не стихающей «рубиновой лихорадкой», Могок все равно остается городом для тех, кому по душе простая и спокойная жизнь – с медитацией, пагодами, неспешными прогулками около озера, общением с друзьями за чашкой чая, простой жизнью и ошеломляюще красивой природой вокруг. Многие могокцы, пожив в суетливом Мандалае и поездив по миру, все равно на каком-то этапе своей жизни в зрелом возрасте возвращаются в родной город.
Могок действительно так просто не отпускает – это чувствуют почти все, кто там побывал, не говоря уже о тех, кто там родился и вырос. И на вопрос, вернутся ли туда через много лет их сыновья с сингапурскими дипломами и успешной зарубежной карьерой, могокцы уверенно отвечают: «Да куда они денутся!». А многие добавляют: «Мы же вернулись!»
Житель Янгона. (dragon_naga)
Мьянманский Могок как бренд уникальности и разнообразия
В сезон дождей, который в Мьянме обычно длится в летние месяцы, над Могоком часто нависают закрывающие небо низкие тяжелые тучи. К ним устремляются облака тумана, поднимающиеся с вершин гор, окружающих город. Из-за них вершин гор совсем не видно, и кажется, что Могок плотно закрыт сверху на огромную тяжелую крышку. Но даже когда зимой на темно-синем небе нет ни облака, и над городом висит яркое холодное солнце, ощущение закрытости и изолированности Могока от остального мира все равно присутствует.
Оно возникает уже во время путешествия к нему из Мандалая. Расстояние между двумя городами по дороге через Мадаю (именно по ней разрешено путешествовать иностранцам) – чуть больше 200 километров, но путь по ней занимает не меньше пяти часов. Заключительная часть путешествия – это горный серпантин вдоль заросших лесом склонов, с крутыми поворотами, подъемами и спусками. И когда в итоге впереди открывается большая долина с разноцветными крышами домов, пагодами и большим озером посередине, действительно возникает впечатление какой-то особой затерянной в горах и обособленной от внешнего мира цивилизации.
Здесь обычно на десять градусов прохладнее, чем в Мандалае, и тем, кто изнывает от летней мандалайской тридцатипятиградусной жары, прохладный могокский климат с легким ветерком с окрестных гор покажется райским. Но даже эта разница в климате еще раз напомнит путешественнику о том, что здесь – совсем другая Мьянма.
Три охотника и саопха Момейка
Могок – мировая столица рубинов. 80-90 процентов этих драгоценных камней имеют местом своего происхождения именно Могок. Поэтому абсолютно закономерен вопрос – а Могок, он чей?
Шаны (вторая по величине после бирманцев национальная группа Мьянмы, родственная тайцам и живущая в основном на востоке и северо-востоке страны) считают его безусловно своим. Даже все гипотезы о происхождении имени Могока восходят к шанским словам – то ли «мын кут» («извилистый город» - а Могок действительно вытянут и изогнут вслед за рельефом горной долины), то ли «мын кат» («прохладный город» - в январе здесь часто температура бывает близкой к нулю), то ли «мын чок» («город, где рано темнеет» - что, в общем, понятно, учитывая, что Могок окружен высокими горами, и закат здесь случается раньше, чем на равнине), то ли «мын купа» («бамбуковая шляпа» - если перевернуть традиционную конусообразную шанскую бамбуковую шляпу острием вниз, то получится миниатюрная модель окруженной горами долины, где расположен Могок).
Легенда об основании Могока начинается с трех шанских охотников, жителей Момейка (Мынмит), расположенного в 45 километрах на северо-восток, в 1217 году случайно забредших в эту безлюдную долину и не нашедших путь назад. Когда они решили заночевать у горного склона, находящееся рядом каменное ущелье внезапно развалилось пополам, и над ним взвились стаи ворон и летучих мышей.
Утром охотники увидели среди обломков скал множество больших красных камней – «словно кто-то разбросал куски мяса». Они подобрали несколько из них и отнесли в подарок своему саопха (князю) Момейка по имени То Хан Пхат, который тут же послал специального чиновника для управления новыми землями, а с ним – еще тридцать человек в качестве его подчиненных. Прибыв на место, они основали там поселение, которое получило название Та Пхан Пин в честь росшего рядом с ней большого фигового дерева. Так Могок (вернее, пока еще земли вокруг деревни Та Пхан Пин) стал частью территории шанского правителя Момейка.
Шанов (которые составляют самую большую группу населения горной долины) не смущает, что, согласно историческим хроникам, Момейк как центр шанского княжества появился только в 1238 году, а контроль над уже существовавшими в Долине Рубинов тринадцатью деревнями его правители официально получили лишь в 15 веке. Легенда о трех шанских охотниках, где говорится о вручении рубинов их саопха, дает шанам повод утверждать, что Могок, должен быть частью штата Шан, а не «бирманского» округа Мандалай (Момейк, кстати, находится сегодня на территории штата Шан). По их мнению, бирманцы схватили лакомый кусок, на который они не имеют никакого права.
Однако, и у бирманцев есть свои аргументы – короли государства Ава (Инва) фактически установили контроль над Долиной Рубинов еще с 1484 года, а в 1597 году Нанда Байин, король династии Таунгу и сын знаменитого в Мьянме короля-завоевателя Байинануна, отметившегося покорением шанских княжеств, выменял у саопха Момейка эту территорию в обмен на другие земли своего королевства. Видимо, тогда рубины в глазах шанских правителей не имели такой ценности, как сейчас, а может сын агрессивно расширявшего свои владения короля династии Таунгу нашел для саопха Момейка убедительные аргументы, почему именно ему тот должен отдать Долину Рубинов. После этого бирманские короли, проложив через горы первые дороги, начали сдавать там участки в концессию для желающих добывать драгоценные камни.
То есть, мнением саопха Момейка, судя по всему, в 1597 году никто особо не интересовался, но приличия в виде компенсации все-таки были по отношению к нему соблюдены. А значит, Могок никто ни у кого не отнимал, и претензии шанов не имеют исторического обоснования.
Последним саопха Момейка был Сао Кхун Кхио – министр иностранных дел и вице-премьер в самом начале истории независимой Бирмы. В молодости он закончил Кембридж, и именно там, во время прогулки с собакой он встретил свою будущую жену Элизабет. Все четверо его детей родились и жили в Великобритании, а поэтому вопрос о том, кому принадлежит Могок в далекой Бирме, никогда не казался им важным.
Casus belli для большой войны
Понятно, что первыми о могокских рубинах в мире узнали китайцы, которые еще с 13 века начали активно ездить в Момейк со своими товарами. Первыми европейцами, побывавшими на территории нынешней Мьянмы и записавшими рассказы о «рубиновой долине», были три итальянца – Николо ди Конти (1435 год), генуэзец Санто Стефано (1492 год), а также уроженец Болоньи Лудовико ди Вартема (1496 год). Последующие путешественники из Европы описывали статуи Будды и ювелирные украшения с рубинами, а первым европейцем, побывавшим в самом Могоке, стал иезуит Пер Джузепе д’Амато, в 1833 году своими глазами увидевший места добычи рубинов.
Последние десятилетия 19 века – особый период в жизни Могока. Жители этого города считают, что именно из-за них началась Третья англо-бирманская война. Тибо, монарх Бирманского королевства со столицей в Мандалае, в эти годы пытался заигрывать с Францией, чьи колониальные владения находились к востоку от него, желая тем самым обезопасить себя от угрозы британского вторжения. Одним из следствий такой политики явился визит в Могок работавших в Мандалае французских инженеров фон Валлана и Белена. Французы пришли в восторг от увиденного и сделали вывод, что с использованием современной техники они смогут добывать огромное число рубинов. По возвращению в Мандалай они обратились к королю Тибо с просьбой отдать им рубиновые шахты в концессию на четыре года за триста тысяч кьят в год, плюс сто тысяч кьят одноразовой премии.
Король согласился на такие условия, и в 1885 году заключил с французами секретное соглашение. Французы помчались закупать новую технику, и этим привлекли к себе внимание британцев, которые вскоре узнали о существовании секретного документа. «Британцы не хотели, чтобы Рубиновая земля оказалась в руках французов, - пишет один из бирманских исследователей. - И в ноябре 1885 года они начали войну против Бирмы, заняв в итоге всю территорию страны.» Монархия была ликвидирована, король Тибо отправился в изгнание в Индию, а соглашение с французами было признано ничтожным в связи с упразднением одной из его сторон.
Покорять Могок и окружающие его горы британцы решили с помощью гуркхов – уроженцев Непала, из которых были сформированы специальные подразделения колониальной армии. Изолированность Могока заставляла британцев долго откладывать свои планы, а начавшийся в середине 1886 года сезон дождей с горными оползнями и размытыми дорогами повышал степень риска военной экспедиции. К тому же на соседних территориях то и дело вспыхивали очаги сопротивления британским властям, отвлекавшие силы, которые планировалось направить к Могоку.
Британцы очутились в Могоке только 29 декабря 1886 года, причем, в нескольких местах на пути их подстерегали засады местных жителей. Именно тогда была сделана первая запись о размерах Могока – в самом городе насчитывалось 300 домов, в его западном пригороде Чьяпин – 150, а в расположенном рядом поселке Катей – 50 домов. Майор Чарльз Бернард, которые командовал британскими солдатами, выбрал для места своей дислокации не сам Могок, который мог в любой момент подвергнуться нападению с гор, а хорошо просматриваемое возвышение в восьми милях к северо-западу от города недалеко от рубиновых шахт. Именно там возникла деревня Бернарда (Бернард-мьо), о которой сегодня напоминает лишь каменный арсенал для хранения боеприпасов и старое кладбище британских солдат, погибших в вооруженных стычках с отрядами местных жителей в конце 1880-х – начале 1890-х годов.
На могильных камнях до сих пор хорошо читаются английские имена, и там нет дат рождения – только даты смерти. Вряд ли ефрейтор Хадсон, рядовой Рассел, рядовой Пирс, рядовой Дрефф, ефрейтор Бересфорд и другие похороненные там британские солдаты желали найти свое пристанище в десятках тысяч километров от дома, в далеких горах Бирмы, где редко бывают европейцы и некому будет положить к их полуразрушенным могилам букеты цветов.
Дети разных народов
С тех времен, когда в эти безлюдные места забрели три шанских охотника и появилась первая деревушка Та Пхан Пин, прошло более восьми столетий. Согласно переписи 2014 года, в Могоке и его окрестностях жило больше 167 тысяч человек. Самой характерной особенностью жителей этого города является их этническое разнообразие, сравнимое с многоцветьем камней, добываемых в окрестных горах.
Здесь традиционно живет много шанов, которые, судя по всему, стали первыми обитателями этой долины. А когда Могок отошел бирманским королям, он стал местом, куда отправляли пленников после набегов на северо-восток Индии, прежде всего на Манипур и Ассам – эти люди (их называли «пхьикате» - «дополнительные жители») трудились на добыче рубинов под охраной бирманской стражи. Так в Могоке было положено начало большой индийской диаспоре.
Вообще, Могок был идеальным местом для содержания под стражей – учитывая то, насколько трудно было из него выбраться, и при этом для заключенных всегда имелся широкий фронт работ в виде добычи драгоценных камней. В тюрьму Могока помещали тех узников со всей Британской Бирмы, кого надо было каким-то образом убрать подальше от их сторонников – именно поэтому в начале 1940-х годов англичане отправили туда доктора Ба Мо – политического деятеля, которого судьба почти сразу же после могокской тюрьмы вознесла должность «найнгандо адипади» (главы государства) - после того, как в 1943 году оккупировавшие Бирму японцы разрешили провозгласить формальную независимость страны. А если учесть, что могокские заключенные были людьми разных национальностей, и многие из них после освобождения остались в этом городе, то можно представить, какой элемент разнообразия они внесли в и без того пеструю этническую картину города.
Помимо шанов здесь появились деревни палаунгов (мон-кхмерского народа, живущего в основном на севере штата Шан) качинов (группы тибето-бирманских народов, основная часть которых живет в одноименном штате на севере Мьянмы недалеко от Могока) и лису (которых в Мьянме официально считают обособленной группой качинов). После прихода англичан, использовавших для завоевания горных районов выходцев из Непала, здесь появилась довольно крупная диаспора гуркхов. Из Мандалая приехали китайцы-торговцы (среди которых было много мусульман-пантеев), и еще больше их добавилось после волны миграции китайцев и китайских шанов (в Мьянме они стали называть себя «тай-ны») из провинции Юньнань в 1940-е годы. В первой половине 20 века в Могоке появились карены (тибето-бирманская народность, представители которой живут на юго-востоке и на юге Мьянмы) – часть из них приехала работать на шахтах, а другая оказалась в Могоке в составе вспомогательных подразделений британской армии.
Ну и, наконец, есть в Могоке и бирманцы – и в последнее время их численность возрастает. Первоначально они попадали в Могок разными путями – это были чиновники, бизнесмены, инженеры, надзиратели, а также те, кто отбыл срок заключения и остался в городе. Были и такие, кто приезжал работать на шахтах. Именно поэтому бирманцы – в основном городские жители, и бирманских деревень вокруг Могока практически нет.
Деревенстие тракты
Могокское расовое, этническое и религиозное разнообразие без серьезного преобладания какой-либо группы, постепенно породило не только особую культуру толерантности, но и привело к попыткам поиска того, что могло бы объединить эту пеструю смесь Могока и окружающих его деревень. Ответ на этот вопрос оказался простым: местные жители прежде всего ощущают себя частью единой могокской общности, а уже потом обозначают свою принадлежность к той или иной национальной группе. Уклад жизни могокцев на самом деле настолько отличается от остальной Мьянмы, что могокскому шану, палаунгу или лису легче найти общее, чем копаться в том, что их разделяет.
В административном устройстве Мьянмы есть такая единица – чейюаоусу, которая на английской язык обычно переводится как “village tract”. Она фиксирует тот факт, что небольшие поселения традиционно располагаются вдоль дорог, незаметно переходя одно в другое, но при этом часто оставаясь под одним и тем же названием. В Могоке такая не особо длинная деревня может включать в себя четыре-пять переходящих друг в друга компактных поселений из нескольких домов, где живут люди, говорящие на разных языках и исповедующие разную религию - и это воспринимается без всякого удивления. Здесь очень часто бывают смешанные браки – поэтому среди коренных жителей Могока довольно мало «чистых» представителей какой-то одной национальности. При этом, есть национальные группы, которые роднятся чаще всего. Многие лису, например, одержимы идеей выдавать своих девушек за местных китайцев, и во многих деревнях семьи «чистых» лису, на девушек которых не смотрят китайские женихи, уже воспринимают как людей, с которыми что-то не так.
Чтобы преуспеть в бизнесе, здесь надо знать сразу несколько языков: если ты ограничишь свою деловую активность людьми одной с тобой национальности – твой бизнес просто не наберет необходимые обороты, и ты точно прогоришь. А еще в интересах бизнеса надо иметь представление, кто что готовит на обед (у каждой этнической группы своя кухня и свои ингредиенты для нее), а также у кого, когда и какие праздники.
Впрочем, по мнению жителей Могока старшего поколения, сегодняшняя молодежь гораздо более ленива, чем когда-то были они. Причина этого – повсеместное открытие в социалистические времена государственных средних школ, где языком преподавания является бирманский. А это значит, что те, кому сейчас меньше сорока-пятидесяти лет, уже не должны утруждать себя изучением языков своих соседей, потому что все они уже владеют великим и могучим языком межнационального общения.
Десятый пассажир
Те, кто бывал в провинциальных городах Китая лет тридцать назад, найдут в Могоке много знакомых черт. Это малоэтажный город вокруг озера, внешний контур которого карабкается на окружающие его горы, постепенно переходя в “village tracts”.
Здесь довольно много богатых людей – это те, на участках которых находили много драгоценных камней. Эти люди возводят дворцы в Мандалае и Янгоне, но в Могоке они строят себе простые дома, основное требование к которым – они должны быть компактными, уютными, и главное - теплыми. И спокойно обустраивают не только свою жизнь, но и жизнь всего города – например, жертвуя средства на закупку для местной Народной больницы хорошей современной аппаратуры. Конечно, если случится что серьезное – лично они поедут лечиться в Мандалай, или даже за рубеж, но купленная ими аппаратура в случае необходимости пригодится тем, кто живет рядом с ними. Точно так же не только о себе думали состоятельные могокцы, когда вкладывались в обустройство территории у озера в центре города – сейчас это популярное место для утренних и вечерних прогулок, а по бокам мощеных дорожек вдоль берега высажены маленькие деревца японской сакуры.
У себя в городе богатые могокцы не выделываются – и тем самым не разрушают ту уникальную общность, которую сформировал этот город, изолированный в горах. Они находят то, что их объединяет, невольно противопоставляя себя остальной Мьянме. Например, в Могоке несчастливым числом считается девятка – если в микроавтобусе набирается девять пассажиров и пора ехать, водитель обычно берет большой камень, кладет его в салон и говорит ему: «Давай ты будешь десятым пассажиром! Поехали!» А в той Мьянме, которая «за горами», девятка наоборот повсеместно считается счастливым числом.
А еще те, кто приехал в Могок из Мандалая, обычно обращают внимание на могокских собак. В Янгоне и Мандалае псы обычно короткошерстные, а то и полулысые, со свиной щетиной на просвечивающей коже и с куцыми палками вместо хвостов – понятно, что именно такие их виды могли пройти естественный отбор в условиях постоянной тридцати-сорокоградусной жары. А в прохладном Могоке собаки лохматые, с лихо закрученными объемными волосатыми хвостами.
Впрочем, восхищаться могокскими собаками стоит не всегда: жители города рассказывают, что в большом горном монастыре на южной окраине Могока правят бал собаки – монахи их кормят и дают бесконтрольно плодиться, а в ответ эти собаки не признают никакой другой одежды, кроме монашеского тингана, а значит люди, одетые не как монахи, для них злейшие враги. То есть, даже местные собаки по-своему восприняли традиционное для могокцев разделение на своих и чужаков.
"Монньин-чин" и "китайская тухлятина"
Иностранцам, не живущим в Мьянме, своеобразие могокской кухни объяснить невозможно. Как, например, рассказать о различиях между янгонским и могокским тхамин-бауном человеку, который вообще не знает, что это такое? Или объяснить, что «си-дже» (вид лапши) в Могоке отсутствует как класс, зато вместо него есть «джоун»? Или угостить их могокским тофу – зеленоватым и по консистенции похожим на густой кисель, куда кладется мясо и все это посыпается смесью приправ с жареным луком – который на самом деле классическим тофу не является, потому что делается из гороха? А мьянманец сразу оценит эти различия и признает, что Могок – уникальное место даже с точки зрения кулинарии.
Здесь, например, не признают «шан-чин» - «шанскую закуску» в виде ферментированных овощей, подаваемых в Янгоне и Мандалае к шанской лапше. Могокцы называют ее «тайок-апот» - «китайская тухлятина», а настоящий «шан-чин», по их мнению, это «монньин-чин» - молодые стебли горчицы, заквашенные в кисло-соленом рассоле. Могок славится своими «монньин» - стеблями горчицы, причем, его жители придирчиво выбирают, из какой деревни в горах эти стебли привезены на рынок. Из них готовят много блюд, в том числе переосмысливая китайско-шанские рецепты. Например - могокский вариант известного с 11 века китайского блюда «мэйгань цай коу жоу» (梅干菜口肉), который по-бирмански называется «тоун тхат та паун», основу которого как раз составляет выжаренный «монньин-чин» с другими растительными ингредиентами и специями.
Здесь есть свои, нигде больше в Мьянме не встречающиеся (или известные там как «могокская еда»), блюда из грибов, маринованной свинины, клейкого риса, стеблей бамбука и чайных листьев. Еще в горах Могока растет фрукт под названием чинзогади, который могокцы не без основания считают самым кислым на свете, но уверены в его целебных свойствах – его вялят, из него делают что-то вроде детских конфеток и сироп для приготовления сока. А выращенный на склонах гор вокруг Могока кофе принято везти в подарок друзьям и знакомым.
Впрочем, рассуждая о могокской кухне, нужно сделать одну оговорку. Европейцы в Мьянме обычно настороженно относятся к местным блюдам не в последнюю очередь потому, что они представляют собой бесформенную блеклую мешанину из ингредиентов, без возможности их даже мысленно разделить на части. Они привыкли к тому, что вот это – котлетка, вот это – морковка, а вот это – картофельное пюре. Европеец ест прежде всего глазами, и поэтому для него большинство мьянманских блюд выглядят неаппетитными, а значит априори окажутся для них невкусными. С могокской кухней может повториться та же история - стандартный европеец будет смотреть на местные блюда и с отвращением думать: «Как я это все буду есть?» И бесполезно его в этот момент уверять, что их ему стоит попробовать. Но с точки зрения мьянманцев это реально вкусно – по крайней мере, популярность «могокской кухни» в Мьянме за пределами этого города говорит сама за себя.
А еще Могок славится своим самогоном народности лису. В Мьянме многие гонят самогон – это делают шаны (шан-эйе - традиционная опция во многих шанских ресторанах) или, например, бирманцы (те, кто бывал в Багане, знают, как это делается). Но чистая и прозрачная как вода самогонка лису (лису-эйе) из Могока считается лучшей в Мьянме – она хорошо пьется, чуть сладковатая и приятная на вкус. Вот только, как предупреждают сами лису, много ее пить не надо: это «тяжелый» алкоголь, после которого человек обычно не веселится, а впадает в философско-созерцательное состояние с непременными рассуждениями о смысле жизни.
Между прочим, показатель уникальности могокской кухни – еще и в том, что в Янгоне и в Мандалае есть заведения общепита, в названиях которых присутствует имя этого города. В Янгоне это Mogok Hills, Mogok Thu, Mogok Shan Noodle и еще несколько небольших кафе со словом «Могок» на вывеске. Есть даже сеть из трех ресторанчиков Mogok Daw Shan (один из них – на фудкорте торгового центра St.John City Mall рядом с российским посольством). Такого обилия названий в Мьянме, похоже, не удостаивался ни один другой город – даже известный раздражитель могокцев Мандалай. А выходцы из Могока при разговоре с янгонцами обязательно считают своим долгом упомянуть, что популярная в Янгоне сеть кондитерских магазинов SP-Bakery (первоначально – Sanpya Bakery) принадлежит человеку из их города.
"Стань красным!"
Но, конечно, самая главная тема, которая объединяет большинство жителей Могока – это добываемые там драгоценные камни. После их разговоров создается такое впечатление, что каждая гора вокруг этого города создана исключительно для того, чтобы хранить в себе запасы рубинов, сапфиров и других драгоценных и полудрагоценных камней.
Могокские рубины (по-бирмански «падамья») – это еще и уходящие в века рассказы о том, как прозрачный красный камень мог изменить ход истории. Самый известный из мьянманских рубинов – королевский камень Падамья Нгамаук, найденный в 17 веке крестьянином Нгамаук Чжи и, согласно широко известной истории, через двести лет исчезнувший в кармане британского полковника Слейдена во время оккупации британцами Мандалая – столицы последнего Бирманского королевства. Когда до этого, еще при короле Миндоне, Падамья Нгамаук показывали французской делегации, и один из бирманских чиновников по имени Пхо Хлайн спросил, сколько он может стоить, французы, не раздумывая, дали ответ: «В Европе за него можно купить целую страну».
Не менее знамениты и бирманские сапфиры. Жители Могока давно знают, что сапфир – это тот же рубин, только синего или фиолетового цвета. Согласно преданию, именно этим и вызвано его бирманское название «ни-ла» - «стань красным». Сапфиры – дешевле рубинов, и, найдя этот камень, старатель, естественно, был заинтересован в том, чтобы он стал дороже, а поэтому заклинал его приобрести красный цвет. Единственные, кто не желает сапфиру стать красным – это могокские влюбленные: если багровый рубин символизирует силу и власть, то небесно-синий сапфир – любовь и нежность.
Разговоры о драгоценных камнях – это то, чем заняты многие могокцы за чашкой чая в местных кафе (да, чай тут тоже свой, особенный – его на склонах гор выращивают палаунги). Многие из коренных жителей Могока имеют в горах участки, где работают старатели, и самая популярная история, которую принято рассказывать за чаем – о том, как повезло соседу. Она обычно заканчивается присказкой о том, что те, кто нашел драгоценные камни, стали жить долго и счастливо: «А потом он намыл несколько больших сапфиров, и один очень большой… теперь их семья богатая».
В Могоке в драгоценных камнях разбираются если не все, то очень многие. Понятно, что вокруг них сложилась целая индустрия перекупщиков, брокеров и агентов. Найденные в шахтах камни можно посмотреть на специальных рынках – сейчас из-за коронавируса их число сократилось всего до двух –павильона Мани Мингала около озера и небольшого уличного рынка в Чьяпине – городе-спутнике, который часто называют Западным Могоком. На лотках россыпью лежат необработанные рубины, сапфиры, а также шпинель, лазурит, перидот и другие добываемые около Могока камни. А отдельно от них – камни, уже прошедшие огранку.
Продавцы хватают посетителей за рукава и эмоционально демонстрируют свой товар: «Смотри, какой камень! И какой узор внутри! Если ты посветишь фонариком – увидишь внутри пагоду!» «Сейчас из-за коронавируса иностранцев нет, и тут все дешево! Ты можешь скупить кучу камней и неплохо на этом заработать!». Впрочем, сказавший эту фразу продавец тут же мрачнеет: «Хотя китайцы как ездили сюда – так и ездят. Эту нацию не остановить. Они берут в аренду мьянманские удостоверения личности у своих мандалайских собратьев – и приезжают с ними. Главное – напялить на себя лоунджи, намазать на лицо танакху и поменьше на пункте контроля разговаривать по-китайски».
Цепочки торговцев могокскими рубинами исправно действуют всегда – даже в эпоху коронавируса. В западной части Боджок-маркета и на расположенной неподалеку от него улице Швебонта в центре Янгона днем обычно собираются те, кто ждет курьеров из Могока с очередными партиями камней. Многие из людей, сидящих каменных уступах домов или на низких пластиковых табуреточках, сами когда-то приехали из Могока, и в Янгоне продолжают заниматься тем, что они хорошо научились делать. Здесь никто никуда не торопится, а отличительной чертой продавцов и покупателей являются надеваемые на глаз лупы часовщиков и маленькие фонарики с узким и ярким лучом. За чашкой традиционного чая с молоком покупатель и продавец неспешно обсуждают условия очередной сделки.
Кто верит в Магомета, кто в Аллаха, кто в Исуса...
Могок – город не только многонациональный, но и многоконфессиональный. Многочисленные буддийские пагоды (в том числе построенные в китайском стиле) соседствуют в нем с христианскими церквями и баптистскими молитвенными домами, мусульманскими мечетями, индуистскими храмами, сикхской гурдварой. Здесь никто никому не мешает верить в своих богов и возводить для молитв и обрядов религиозные здания.
Главенствующие религией жителей Могока является буддизм. Вершины практически всех высоких окрестных гор увенчаны золотыми пагодами. Они же разбросаны золотыми или белыми треугольниками на склонах. Самая внушительная из них – пагода Чантаджи, расположенная к северу от города на склоне горы и ночью подсвечиваемая прожекторами – от этого кажется, что она висит над городом в ночном небе. А самой древней считается пагода Шве Гучжи – начало ее истории связывают с небольшой ступой, где, по преданию, хранились буддийские реликвии, присланные в этот край еще королем Ашокой в III веке до нашей эры.
Но буддисты Могока гордятся не только своими историческими пагодами – в разговоре они непременно упомянут тот факт, что известный каждому из мьянманцев монах У Вимала, живший в первой половине прошлого века, положил начало собственной традиции медитации випассаны. Сегодня это одна из трех основных буддийских школ медитации в Мьянме – наряду с двумя другими, основателями которых были Леди Саядо и Махаси Саядо.
У Вимала вошел в историю как Могок Саядо (в одном из монастырей этого города он провел большую часть жизни, и здесь же, в узкой пещере, четыре года медитировал), и в Мьянме сегодня существует более трехсот буддийских центров, где учат випассане по его методу – крупнейший из них расположен в Янгоне у озера Кандочжи. Все они в своих названиях имеют слово «Могок» в честь монаха-основателя и придают этому городу, который воспринимается многими исключительно как место суеты и «рубиновой лихорадки», еще и религиозный элемент, связанный с вечными ценностями буддизма и собственной школой медитативных практик.
Хозяева рубиновых гор
Но, пожалуй, самое главное, что объединяет представителей всех конфессий Могока – это вера в духов и осторожно-уважительное их почитание. Жить в Могоке и не верить в духов невозможно, тем более что они входят составной частью в большинство распространенных в этом городе верований – от буддизма до христианства. А часть некоторых народностей (например, лису), живущих вокруг Могока, и сегодня остаются анимистами.
Да и как может быть иначе, если поиск драгоценных камней, по мнению многих, связан в первую очередь с везением и с зависимостью от неких мистических факторов, и лишь во вторую - от отчетов о геологических изысканиях. В качестве подтверждения этого жители Могока обычно приводят рассуждения какого-нибудь знакомого геолога, сводящиеся к фразе: «Геология – не точная наука». Поэтому присутствие духов могокцы склонны ощущать везде, но самое главное для них то, что духи обитают в горах. То есть, именно эти духи решают, показать людям свои драгоценности, или нет.
Кстати, у человека, роившегося на Урале, тут же в памяти возникнет что-то очень знакомое, и это «что-то» – сказы Павла Бажова о Хозяйке Медной горы. В Могоке все почти так же - только гора здесь рубиновая или сапфировая, и живущий в ней дух, видимо, все же хозяин, а не хозяйка. Сходство усиливается еще и тем, что в услужении у Хозяйки Медной горы были малахитового цвета ящерицы, а в Мьянме помощниками горных духов являются змеи. Если старатель встретит в шахте змею, он ни в коем случае не должен ее убивать - ее надо окропить золотой или серебряной водой и уважительно отнести на поверхность. Между прочим, змей в Могоке и окрестностях до сих действительно много и, согласно бирманской легенде, раньше рассыпанные в ущельях рубины добывали совсем другим способом, чем сейчас: люди кидали туда сырое мясо, рубины к нему прилипали, а потом стервятники утаскивали эти куски в свои гнезда, где их уже поджидали люди.
Самым главным духом для могокцев является Бо Бо Джи – это даже не имя, а скорее звание «гения места», потому что свои «бо бо джи» есть во многих местах Мьянмы. Вообще, главных духов у могокцев семь, и среди них есть даже дух женского пола. Каждый из них отвечает за свою часть процесса поисков и добычи драгоценных камней, поэтому в зависимости от обстоятельств могокцы знают, к кому им идти с подношениями в каждом конкретном случае.
Дважды в год, в декабре и в июне, могокцы почитают всех семерых духов скопом, предлагая им традиционные закуски и сладости из клейкого риса. Позолоченный кокос, который обычно в Мьянме принято подносить духам, ставят только у святилища Бо Бо Джи – другим духам достаются лишь угощения. Церемонии подношения духам расписаны в деталях и содержат четкие инструкции, что можно, а что нельзя делать.
Почтение Бо Бо Джи принято выражать и в случае начала работ по поиску драгоценных камней. Инициатор проекта идет к главному духу и просит его пообщаться со своими коллегами, живущими в горах, чтобы они не мешали работам, не затапливали шахту и не устраивали обвалы. А главное – поделились со своим богатством, замурованным в недрах.
На месте работ для духа горы устраивается небольшое святилище, где периодически меняют набор подношений – в основном традиционные лакомства. Помимо этого, у тех, кто работает в шахтах, есть много суеверий, которые не стоит игнорировать. Например, нельзя приходить к шахте в черной одежде – она притягивает несчастье. Нельзя угощать духов вареными яйцами. Кроме этого, в разговорах запрещено называть животных их реальными именами. Например, обезьяну (мьяук) нужно именовать «магада» - именно так ее называют на древнем языке пали. Слона (син) следует называть «кайн по» (тростниковое насекомое), тигра (джа) – «то каун» (лесной зверь), кошку (чаун) – «мьо» (по ее мяуканью). А уже упомянутую змею (мьуэй), к которой шахтеры должны относиться со всем вниманием и осторожностью, следует называть «каун ши» (длинное животное).
Тем же, кто хочет увидеть могокского духа в Янгоне, следует сходить в пагоду Ботатхаун. Там, прямо через улицу напротив главного входа в пагоду, возведен павильон в честь Мья Нан Нве – «Дамы изумрудного дворца». Она родилась на рубеже 19 и 20 веков в Могоке, и, как считается, не только состояла в родстве с момейкским саопха, но и в своем предыдущем воплощении была «нага-ма» (драконом женского пола). Мья Нан Нве прославилась даром видеть под землей залежи драгоценных камней, а после ее смерти (она умерла в 1956 году в Могоке) у людей родилась уверенность в том, что она стала сильным духом с даром предвидения и возможностью влиять на события.
Ее популярность сегодня не меньше, чем у самой пагоды Ботатхаун, и к ней автобусами везут паломников – не только со всей Мьянмы, но и из соседних Таиланда и Лаоса. Около одетой в зеленое фигуры Мья Нан Нве обычно выстраивается очередь, и отработанный ритуал, помимо традиционных подношений и обхода вокруг фигуры Дамы изумрудного дворца, предполагает краткую остановку паломника у ее левого уха – в этот момент он высказывает Мья Нан Нве свою просьбу, или задает ей вопрос в надежде на какой-нибудь знак или откровение.
Перед экзаменами в школах паломничество к могокской Даме изумрудного дворца становится наиболее массовым. К корзинам для подношений с кокосом и бананами янгонцы прикладывают ксерокопии экзаменационных листов своих детей. В эти дни не нужно гадать, какие просьбы Мья Нан Нве получает чаще всего.
"Мы же вернулись!"
Могок совершенно не похож на сонные города центральной Мьянмы. Сами жители считают, что причиной тому прохладный климат, заставляющий людей не сидеть на месте, а быть в постоянном движении. Но скорее причина в другом – в том, что бренд Могока по-прежнему привлекателен для тех молодых жителей Мьянмы с драйвом и авантюрным складом характера, кто ищет возможность быстро разбогатеть, найдя свой собственный рубин Падамья Нгамаук. Как и сто лет назад, город как воронка втягивает в себя новых людей разных национальностей и религий и диктует им правила жизни в своей уникальной общности.
Хотя, конечно, сегодня большинство месторождений в окружающих Могок горах уже истощено. На рынке драгоценных камней Мани Мингала вам без проблем покажут рубин классического цвета «голубиная кровь», но признаются, что он привезен из Африки – в Могоке таких уже практически нет. А те, кому еще нет сорока, могут рассказать, как в детстве, повесив на шею с помощью веревочки пластиковую литровую банку из-под Кока-Колы с отрезанным верхом, они лазали по окрестным горам и собирали разноцветные камни. Тогда мало кто в закрытом от всего мира Могоке знал им цену, поэтому свой шанс разбогатеть упустили многие. А сегодня этих камней в горах уже нет – и могокцы искренне уверены, что люди стали хуже, поэтому горные духи просто забрали свои богатства назад.
Конечно, в самом Могоке мало чем можно заняться. Молодежи остается только сидеть в барах, общаться с друзьями за столиками оживленного ночного рынка у могокского мотеля, гулять вдоль озера и беситься на концертах заезжих мьянманских знаменитостей, которые проходят у озера прямо перед памятником генералу Аун Сану. Здесь, как и во многих районах соседнего штата Шан, легко найти наркотики – могокцы, пожав плечами, спокойно объяснят, что без таблеток «ябы» в горах работать сложно.
Именно поэтому навстречу потоку молодых людей, которые направляются в Могок из окрестных регионов Мьянмы за своим драгоценным камнем и просто в поисках работы, едет совсем другая молодежь – дети тех, кто уже заработал на добыче или перепродаже драгоценных камней. Они уезжают из Могока, чтобы получить университетский диплом в Мандалае, Янгоне, или даже в Таиланде и Сингапуре. Их родители не против, чтобы сыновья и дочери там и остались после вуза, начав блистательную карьеру в какой-нибудь крупой корпорации и дав им повод для гордости.
Несмотря на свой драйв, порожденный не стихающей «рубиновой лихорадкой», Могок все равно остается городом для тех, кому по душе простая и спокойная жизнь – с медитацией, пагодами, неспешными прогулками около озера, общением с друзьями за чашкой чая, простой жизнью и ошеломляюще красивой природой вокруг. Многие могокцы, пожив в суетливом Мандалае и поездив по миру, все равно на каком-то этапе своей жизни в зрелом возрасте возвращаются в родной город.
Могок действительно так просто не отпускает – это чувствуют почти все, кто там побывал, не говоря уже о тех, кто там родился и вырос. И на вопрос, вернутся ли туда через много лет их сыновья с сингапурскими дипломами и успешной зарубежной карьерой, могокцы уверенно отвечают: «Да куда они денутся!». А многие добавляют: «Мы же вернулись!»
Житель Янгона. (dragon_naga)
Последнее редактирование:
