H
harrus777
В процессе становления современного глобального мира в ХХ в. традиционные общества стран Азии и Африки переживали серьезные экономические трудности и испытывали углубляющийся кризис идентичности, сопровождавшиеся маргинализацией широких слоев населения и появлением радикальных политических группировок террористической направленности. Как и в ряде других регионов Востока, в Бирме/Мьянме – одной из крупнейших стран Юго-Восточной Азии – выступление обнищавшего крестьянства против колониальных аграрных порядков во второй половине ХХ в. возглавила возникшая еще в колониальный период леворадикальная Коммунистическая партия. На протяжении нескольких десятилетий она вела борьбу за политическое господство в стране, пройдя сложный путь от одного из крыльев формирующейся модернистской элиты Бирмы/Мьянмы до маргинализированной контрэлитной группировки, оттесненной на периферию национального политического поля.
Флаг Коммунистической партии Бирмы ("Белого флага")
Следует особо подчеркнуть, что данная военно-политическая трансформация левой контрэлиты Бирмы/Мьянмы, имеющая существенное значение для установления внутренних механизмов развития местного социума, пока не нашла отражения в современной бирманистике. Этапы межэлитного противостояния в послевоенной Бирме/Мьянме как российские, так и западные авторы до сих пор освещали преимущественно в парадигме фактологического описания борьбы за власть бирманских политических сил, не останавливаясь на вопросах их внутренней эволюции и не увязывая формирование последних с реакциями местного традиционного общества на вторжение реалий и ценностей современной глобальной цивилизации.
Нужно отметить, что под эгидой сильного традиционалистского государства в Бирме к началу XІX в., к моменту прихода английских колонизаторов, под влиянием индийских и китайских образцов сложилась самобытная политическая культура, наложившая отпечаток на все отношения местного общества. Как и в ряде других стран Дальнего Востока, власть в традиционных бирманских представлениях представала, прежде всего, как способность к покровительству. Вместе с тем, власть в бирманской политической традиции воспринималась также и как способность приказывать и подчинять, требовать безоговорочного исполнения воли. В колониальный период эти формировавшиеся столетиями представления о политической культуре временно потеряли актуальность и отошли на второй план на фоне того, что традиционная Бирма оказалась бессильна противостоять натиску колонизаторов. В то же время традиционалистские черты бирманской политической культуры отнюдь не исчезли и под властью англичан. Влияние традиционной политической культуры в новейший период истории страны очевидно сказалось уже в том, что за годы Второй мировой войны, в период японской оккупации, в Бирме достаточно спонтанно сформировались мощные Вооруженные силы, во главе которых встали патриотически настроенные молодые люди. Конечно, все они уже не были носителями старобирманской политической идеологии – на ее базе было невозможно сформировать современное государство со всеми его институтами. Аун Сан, Не Вин, У Ну, У Тан и их соратники из довоенной патриотической организации «Добама Асиайон» («Наша Бирма»), которые образовали ядро бирманской постоколониальной элиты, еще в 1920-е – 1930-е г.г. познакомились с английским языком и элементами европейской культуры в средних англо-бирманских школах, а затем обучались в Рангунском университете, специализируясь в основном в области литературы, истории, права. Все они неплохо ориентировались в европейском культурном дискурсе, пытаясь приложить к развитию родной Бирмы самые современные западные теории: от марксизма-ленинизма до фашизма.
Среди формировавшейся модернистской элиты страны наиболее левые позиции к началу 1940-х г.г. занимала Коммунистическая партия Бирмы, основанная 15 августа 1939 г. в Рангуне, на встрече группы левых такинов, рабочих и студенческих лидеров. Генеральным секретарем КПБ стал Такин Аун Сан, бывший лидер патриотической ассоциации «Добама Асиайон»; в 1942 г. его сменил на этом посту яркий, харизматичный деятель Такин Тан Тун, выходец из среды школьного учительства. При этом, неготовность патриархально настроенных слоев населения к современным формам политической активности привела к парадоксальному, на первый взгляд, обстоятельству, что в создании КПБ – организации, ориентированной, в первую очередь, на массы среднего и беднейшего бирманского крестьянства, − важную роль сыграли связи с Компартией Индии и непосредственно этнические бенгальцы, жившие в Бирме. Так, выпускник Рангунского университета Х.Н. Гошал («Тов. Ба Тин») с момента основания КПБ и до своей гибели в ходе партийных чисток 1965−1967 г.г. являлся главным партийным теоретиком, редактором основных программных документов бирманских коммунистов; обучавшийся в Индии член ЦК Амар Натх («Тов. Йеба Тун Маунг») долгие годы руководил центральной медицинской школой КПБ и всей медицинской службой вооруженных сил бирманской Коммунистической партии. Следует сказать, что Компартия Бирмы сыграла выдающуюся роль в бирманском освободительном движении как в период Второй мировой войны, так и на мирном этапе бирманской национально-освободительной революции, в 1945–1947 гг. В годы японской оккупации бирманские коммунисты, ведущей фигурой среди которых в это время был Такин Со (1905-1989), первыми заявили, что на пути к независимости Бирма должна бороться с фашистскими государствами вместе с СССР и другими державами антигитлеровской коалиции. Еще в 1942 г. КПБ призвала бирманцев к борьбе с японскими милитаристами и вскоре начала создавать партизанские группы. Это был первый очаг национального движения сопротивления японским захватчикам. Неудивительно, что в середине 1940-х гг. именно Компартия Бирмы стала ядром единого национального антиимпериалистического фронта – Антифашистской лиги народной свободы во главе с генералом Аун Саном. Правда, между коммунистами и социалистами Бирмы уже в тот период существовали немалые противоречия. В частности, входя в Лигу и поддерживая ее вместе с Социалистической партией, Компартия стремилась поставить под свой контроль общенациональные профсоюзы и крестьянские организации и затем использовать их в своих политических целях.
Тем не менее, борьба между крыльями бирманского национально-освободительного движения вряд ли привела бы их в будущем к состоянию полного разрыва и ожесточенной гражданской войны, если бы в Бирме в послевоенный период, на фоне глубокого разорения страны в ходе военных действий, не актуализировались традиционалистские аспекты восприятия атрибутов современной цивилизации. Следует отметить, что еще в предшествующий период укоренение на местной почве рыночных отношений, выбившее из привычной жизненной колеи миллионы людей, трактовалось в народе, прежде всего, в парадигме противостояния патриархального деревенского общества и чуждой ему городской культуры, появившейся в Бирме после британского завоевания.
Лидер бирманских коммунистов Такин Тан Тун
В этих условиях левое крыло бирманских модернистов – Коммунистическая партия Бирмы, претендовавшая на представительство коренных интересов всего бирманского народа, ради сохранения своего влияния в традиционалистской народной среде не удержалась от соблазна перейти на платформу леворадикальной крестьянской идеологии, активно разрабатывавшейся в окружении Мао Цзе-дуна – лидера китайских коммунистов. Надо сказать, что философия Китайской коммунистической партии воспринималась среди крестьянства Бирмы и иных сопредельных с Китаем стран тем более легко и органично, что хорошо учитывала крестьянскую психологию и базировалась на многотысячелетнем фундаменте китайской традиционной культуры, сильно повлиявшей на культуру всех окружающих Китай народов. Известно, что основные воззрения Мао на политическую практику были высказаны в его философских работах «Относительно практики» и «Относительно противоречия». Как свидетельствуют биографы главы КПК, при написании этих трудов Мао Цзе-дун опирался, в первую очередь, на усвоенные им еще в юности классическую китайскую философию и историю династий Древнего Китая. Также в период существования партизанской базы в Яньани, в 1930-е – 1940-е г.г., Мао активно изучал традиционный китайский роман – в конфуцианской традиции человек, не знавший классическую литературу, не мог считаться образованным. Отталкиваясь от старокитайкого идеологического наследия и вступая в прямое противоречие с европейской рационалистической традицией, Мао Цзе-дун ввел в политическую практику теорию «равновесия и отсутствия равновесия». Она постулировала необходимость превентивного провоцирования внутренних кризисов со стороны властной верхушки социума, которая таким путем может периодически выявлять скрытых противников прогресса и расчищать дорогу для общественного развития. Очевидно, что подобная концепция, несмотря на весь ее внешний радикализм, была значительно ближе к традиционным дальневосточным представлениям о вечной борьбе начал «инь» и «ян», о непрекращающейся в природе и истории смене двух стихий по замкнутому циклу, чем к гегелевско-марксистской философии общественного развития. При этом Мао ясно осознавал, что осуществляет у себя в стране именно крестьянскую революцию. Уже в 1940 г. в работе «О новой демократии» китайский лидер четко определил, что разворачивающаяся партизанская война должна установить в Китае порядки, выгодные, прежде всего, крестьянскому населению страны, обеспечить «победу деревни над городом» – цитаделью эксплуатации народа. Упомянутая теория и практика крестьянской революции нашла широкий отклик во фрустрированных колониализмом массах патриархального крестьянства самых разных стран третьего мира – от Латинской Америки до Индии и Кореи; Бирма в этом ряду отнюдь не являлась исключением. Произошедшая после войны резкая радикализация бирманского крестьянства поставила на повестку бирманской жизни вооруженное противостояние умеренных левых сил (АЛНС), выступавших против крайних мер во внутренней и внешней политике, и радикальних сторонников крестьянской революции (национальной левой контрэлиты), которые добивались полного слома существующей в стране политической и экономической системы.
Рубежным моментом в отношениях сторон явилось подписание в Лондоне в октябре 1947 г. англо-бирманского договора о независимости, который Компартия отвергла как «закабаляющий» Бирму. К началу 1948 г. критика правительства Лиги со стороны коммунистов усилилась до предела: независимость страны была объявлена «фальшивой», а само правительство «фашистским». Исходя из тезиса о разворачивающейся в Бирме борьбе города и деревни («империализма против независимости», в терминах КПБ), один из лидеров коммунистов Х.Н. Гошал («Тов. Ба Тин»), ответственный за идеологическую работу в партии, в декабре 1947 г раскритиковал «правые» ошибки КПБ (признание Компартией АЛНС) и призвал исправить этот уклон. Несколько позже этот подход был разработан более подробно и превращен в документ КПБ, названный «О современной политической ситуации и наших задачах». Его одобрили Политбюро, затем ЦК партии и несколько позже – в марте 1948 г. – конференция КПБ в г. Пьинмана, опорной базе повстанцев среди джунглей хребта Пегу-Йома. Характерно, что четвертым пунктом данного постановления значилось: «Конференция решает, что АЛНС должна быть уничтожена всеми возможными средствами». После угрожающей резолюции Компартии, принятой в марте 1948 г., главные лидеры коммунистов, предупрежденные о полицейских облавах, покинули города и ушли в джунгли на заранее выбранные места базирования, чтобы начать вооруженную борьбу против правительства АЛНС.
Здесь следует напомнить, что в Бирме с весны 1946 г. существовали две общебирманские коммунистические организации. В марте этого года группа членов ЦК во главе с Такином Со выделилась из КПБ и создала свою отдельную партийную организацию под названием «Бирманская коммунистическая партия Красного флага». Название последней содержало намек на то, что основная КПБ «Белого флага» –«соглашательская», а «Красный флаг» – истинно революционная партия. Она полностью порвала с АЛНС и первой в послевоенной Бирме ушла в джунгли, приняв тактику вооруженной партизанской борьбы.
Развернувшееся с марта 1948 г. вооруженное противоборство между бирманскими социалистами и коммунистами стало на долгие десятилетия главным фронтом начавшейся в Бирме гражданской войны. Надо сказать, что поначалу инициатива в противостоянии целиком принадлежала силам вооруженной оппозиции. Популярности бирманских коммунистов, которые в апреле 1949 г. овладели вторым городом страны – Мандалаем – и контролировали большую часть центральных районов Бирмы, способствовали их обещания быстро и жёстко решить земельный вопрос и другие социальные противоречия. Одновременно, в январе 1949 г. на юге и юго-востоке страны началось широкое восстание каренов и монов, стремившихся создать собственное государство в пределах всей Нижней Бирмы. В то же время, в конце 1940-х – начале 1950-х г.г. исход гражданской войны и в центре, и на окраинах Бирмы был ещё отнюдь не предрешен. Несмотря на значительные успехи повстанцев, общее соотношение сил постепенно смещалось в пользу бирманских властей. Начавшееся с конца 1949 г. широкое наступление бирманской армии привело к фактической ликвидации крупных «освобожденных районов» и отступлению повстанцев в труднодоступные горные области, где левая оппозиция перешла к тактике затяжной партизанской войны. В стране установилось устойчивое равновесие между правительственными и повстанческими силами.
Генерал Не Вин - многолетний командующий национальной армией Бирмы
Такое развитие межэлитного противостояния в Бирме во многом обуславливалось тем обстоятельством, что руководители КПБ, в том числе Х.Н. Гошал и Такин Тан Тун, помимо зародившейся в Китае традиционалистской концепции крестьянской революции, в 40-е – 60-е г.г. ХХ в. испытывали серьезное идеологическое воздействие со стороны советского центра коммунистического движения. Советское идейное влияние на левое движение в аграрных странах Востока проявлялось, прежде всего, в ориентации местных коммунистических сил на создание внутри «освобожденных регионов» полноценных государственных институтов советского образца и параллельное преобразование социальных порядков. Данные меры в теории должны были служить «витриной» нового строя и привлекать на сторону революционных сил массы новых приверженцев. В действительности, входя в противоречие с установками Мао Цзе-дуна о перенесении коренных социальных изменений на период после общей победы, все эти преобразования в повстанческих районах, как правило, носили преждевременный характер с точки зрения достижимости конечной цели – победы в гражданской войне. Партизанская армия, взявшая под контроль крупные регионы страны и развернувшая там полноценное госстроительство, оказывалась вынуждена защищать занятые области по всему периметру рубежей – как в современной позиционной войне. При этом у партизан ощущалась постоянная нехватка технических средств и мобильных людских ресурсов для ведения современных боевых действий. В результате правительственные силы, рано или поздно, прорывали оборону партизан, рассекали подконтрольные им регионы на несколько частей, после чего загоняли повстанцев в джунгли и отбрасывали крестьянскую войну до первоначального уровня нескольких мелких очагов. В Бирме эклектичность идеологии местной левой контрэлиты привела к тому, что в середине ХХ ст. развитие повстанческого движения в стране также происходило в рамках подобного сценария. При этом, неблагоприятное для КПБ стечение обстоятельств дополнительно усугубляли допущенные коммунистами левацкие перегибы – прежде всего, конфискация земель у середняков и ликвидация зажиточных крестьянских хозяйств. Ослаблению коммунистического движения способствовала и политика руководства повстанцев по отношению к буддизму, не учитывавшая влияния религии на крестьянство.
Тем временем, 2 марта 1962 г. в Бирме произошел государственный переворот. К власти в стране в лице временного Революционного совета пришла армия во главе с ее главнокомандующим генералом Не Вином. Бирма выдвинула программу социалистической ориентации, которая была сформулирована в апреле 1962 г. в декларации Революционного совета «Бирманский путь к социализму». Стремясь обеспечить благоприятные условия для социалистических преобразований и вовлечь в них максимально широкий спектр патриотических сил, в июне 1963 г. правительство Революционного совета предложило вооруженной оппозиции начать прямые мирные переговоры. С октября 1963 г. переговоры с Революционным советом вела уже объединенная делегация КПБ и НДОФ («Национально-демократического объединенного фронта»), включавшего повстанческие силы ряда национальных меньшинств. Однако требование КПБ и НДОФ о юридическом признании их власти на занимаемой повстанцами территории было отвергнуто Ревсоветом, и вскоре переговоры зашли в тупик.
Неудача переговоров сторон в большой мере была связана с внутренней радикализацией КПБ, в руководстве которой к началу 1960-х г.г. ослабли позиции сторонников просоветской линии, ранее потерпевшей провал в «освобожденных районах» Компартии, и, напротив, усилилось влияние приверженцев борьбы «города и деревни» по классическим китайским лекалам. Последних в указанный период активно поддержал генеральный секретарь КПБ Такин Тан Тун, принявший решение ликвидировать просоветскую фракцию внутри партии и добиться победы в гражданской войне путем последовательной реализации стратегии крестьянской революции. Подобному повороту в политике Компартии Бирмы способствовала традиционализация мировоззрения партийного актива, который на протяжении полутора десятков лет был вынужден функционировать в отдаленных горно-лесных районах, оторванных от очагов цивилизации и находящихся в окружении обширных анклавов архаичной натурально хозяйственной экономики.
На процесс радикализации бирманской контрэлиты повлияла также и развернувшаяся в Китае с середины 1960-х г.г. «культурная революция», которую китайские власти стремились распространить на сопредельные страны. Например, в 1967 г. китайские представители, прибывшие в Бирму, используя учеников местных китайских школ, организовали выступления с ношением маоистских значков. В ряде городов произошли массовые бирмано-китайские столкновения, приведшие к человеческим жертвам и резкому ухудшению межгосударственных отношений.
В том же 1967 г. в КПБ началась собственная «культурная революция». Она имела целью полный перевод партийной политики в русло идеологии крестьянской революции и расправу с так называемыми «ревизионистами» – партийной фракцией, выступавшей за построение советской власти в «освобожденных районах» и переговоры с властями. В рядах Компартии развернулась масштабная кампания идеологической индоктринации партийного актива в духе радикальных идей Мао Цзе-дуна. Отталкиваясь от концепции Мао о непрерывности «культурной революции», идеологи КПБ с середины 1960-х г.г. утверждали, что враги «внутри партии и вне ее» существуют постоянно; на смену разоблаченным «ревизионистам» неизбежно приходят «неоревизионисты», при этом такое вечное разделение на «революционеров» и «ревизионистов» является «всеобщим законом революции». Именно под влиянием подобной пропаганды 15-летний сын одного из руководителей бирманских коммунистов, обвиненных в «ревизионизме», в 1967 г. требовал, чтобы расправу над отцом поручили совершить ему. В пропагандистских материалах КПБ, обращенных к повстанцам, утверждалось: «Умереть! – это слово отвечает духу марксизма, ленинизма, маоцзэдунизма... Какие бы поступки вы ни совершали, товарищи, смерть в конце концов все оправдает!». Эта характерная для старого Дальнего Востока психология фанатичной преданности идеям разнообразных тайных обществ, в условиях общей архаизации сознания маргинализованных масс, чрезвычайно актуализировалась в Бирме в послевоенный период истории страны. Жертвами «культурной революции» в КПБ стали, прежде всего, ветераны партии, члены Политбюро и ЦК (Ко Хтей, Х.Н. Гошал, Бо Ян Аун и др.), которые были казнены в 1965–1967 г.г. Инициировавший чистки сам глава КПБ Такин Тан Тун также не избежал печальной участи – в сентябре 1968 г. он был убит в джунглях то ли собственным охранником, то ли специальным правительственным агентом. При этом следует особо подчеркнуть, что сам факт окончательного оформления в 1960-е г.г. изолированной военно-политической группировки, нацеленной на захват верховной власти в стране, находился целиком в русле представлений традиционной бирманской политической культуры, в рамках которой представители правящей верхушки из столетия в столетие создавали собственные группы, претендовавшие на престол, апеллировавшие к широким слоям населения и сцементированные изнутри различными атрибутами избранности.
Параллельно с процессами внутри левой контрэлиты, где происходила консолидация сил для решающего удара по правительству, сами военные руководители Бирмы тоже готовились к новому этапу противостояния с радикальными традиционалистами. При этом бирманские модернисты хорошо понимали, что привлечь массы на свою сторону и добиться победы в гражданской войне возможно только политическими средствами, посредством проведения в стране масштабных социальных преобразований. Исходя из этого тезиса, пришедший к власти после военного переворота 1962 г. командующий бирманской армией генерал Не Вин на протяжении 1963–1965 гг. осуществил в стране радикальную аграрную реформу. Она в корне изменила колониальные порядки, сложившиеся в деревне в предшествующий период, выведя массы сельского населения из безнадежной долговой кабалы. Обстановка в стране начала стабилизироваться, прежде всего, прекратилось прогрессирующее разорение бирманского крестьянства – основной части населения страны.
Теряя поддержку в центральных районах Бирмы, населенных этническими бирманцами, руководство КПБ во главе с Такин Тан Туном в середине 1960-х г.г., после срыва мирных переговоров с правительством, резко нарастило военно-политическую активность Компартии. В 1965 г. КПБ провозгласила курс на захват власти в стране вооруженным путем (от чего она с оговорками отошла в середине 1950-х гг.), а с конца 1967 г. силы Компартии перешли во «всеобщее наступление» против правительства. Когда к концу 1960-х гг. правительственные войска разгромили силы КПБ на юге и в центре страны (где находились их старые базы), коммунисты, действуя по заранее разработанному плану, перебазировались на северо-восточные окраины Бирмы, к границе с Китаем. С китайской поддержкой отряды Компартии набрали такую силу, что именно в этом районе на рубеже 1960–1970-х г.г. стали разыгрываться крупнейшие с 1949–1950 гг. фронтальные (а не только партизанские) сражения. Тем не менее, разгромить бирманскую армию в открытом бою, сбить ее с позиций на северо-востоке и вновь прорваться в центральные области страны отрядам КПБ не удалось. Это обстоятельство означало коренной перелом в ходе всей гражданской войны – с конца 1960-х г.г. происходило неуклонное укрепление военно-политических позиций бирманских модернистов в их борьбе с радикальными традиционалистами. Отходу этнических бирманцев от поддержки леворадикальной контрэлиты способствовали, в частности, террористические методы ведущейся повстанцами «революционной войны», когда отряды Компартии, помимо военных объектов, регулярно осуществляли нападения на провинциальные государственные учреждения, школы, кооперативы, старост деревень в бирманской глубинке. В результате успехов правительства в борьбе с левыми повстанцами уже в 1968 г. войсками были разгромлены основные базы и схвачен ряд членов ЦК Коммунистической партии «Красного флага». В ноябре 1970 г. сдался властям и сам глава «Красного флага» – Такин Со, один из основателей бирманской Компартии. Между тем, состоявшиеся осенью 1980 г. и весной 1981 г. секретные встречи Не Вина и представителей КПБ «Белого флага» снова окончились провалом. Конец переговорам был положен жестким ультиматумом правительства: роспуск КПБ, ее «народной армии» и ликвидация «освобожденных районов», на что Компартия согласиться никак не могла. После срыва переговоров последняя мобилизация военных сил левой контрэлиты привела в середине 1980-х г.г. к резкому обострению гражданской войны в стране. В конце 1985 – начале 1987 г.г. на севере и юге Бирмы произошли крупнейшие за 15 лет бои между вооруженными силами КПБ, качинов и каренов, с одной стороны, и правительственными войсками – с другой. Эта последняя вспышка военной активности левой контрэлиты способствовала окончательному истощению ее сил. На данном этапе гражданского противостояния маргинализировавшаяся Компартия Бирмы, ослабленная внутренними конфликтами и военными поражениями, превратилась в политическое прикрытие для сепаратистских движений народностей ва и кокан (бирманских китайцев), которые более не желали воевать за чуждые им, как они считали, интересы бирманских политиков.
Солдаты бирманской армии в походе
Военный переворот 18 сентября 1988 г., приведший к власти консервативное ответвление национальной военной элиты, подвел черту под более чем сорокалетней борьбой коммунистической контрэлиты Бирмы за власть над страной. Новое военное руководство сформировало фактическое правительство страны – Государственный совет по восстановлению законности и порядка (ГСВЗП), признавший право национальных меньшинств на региональную автономию и сохранение собственных вооруженных формирований. Удовлетворить эти требования окраинных народностей долго отказывались оттесненные от власти модернисты генерала Не Вина, тем самым подталкивая движения национальных меньшинств к тактическому союзу с бирманской Компартией. Получив перспективу достижения соглашения с центральной властью, народности ва и кокан, представлявшие главную военно-политическую опору Компартии, уже в апреле 1989 г. восстали против бирманского руководства КПБ. Вся организация бирманской Компартии быстро распалась, лидеры КПБ во главе с ее председателем Такин Ба Тейн Тином бежали в Китай, туда же отошли верные им отряды.
Упомянутая длительная борьба бирманских модернистов и традиционалистской левой контрэлиты являлась внешним выражением глубокого кризиса местного традиционного общества, совершенно дезориентированного жестким вторжением в жизнь Бирмы новых капиталистических реалий. В рамках комплекса военных, политических и экономических мероприятий, осуществленных правительством генерала Не Вина после переворота 1962 г., данный кризис к началу 1990-х г.г. оказался в целом преодолен. Порожденная им радикальная контрэлитная группировка, допустившая в борьбе за власть немало военных и политических просчетов, постепенно потеряла поддержку в массах бирманского крестьянства, которое приспособилось к новым политическим и экономическим практикам.
В то же время, происходившее в Бирме в колониальный и постколониальный период разрастание пауперизированных городских слоев на протяжении послевоенных десятилетий формировало в стране новую, урбанизированную протестную среду – питательную почву для возникновения очередной, уже праворадикальной контрэлиты, существенно укрепившей свои позиции в ходе происходящей с 2011 г. демократизации местного политического режима. Последующие события (в том числе, намеченные на 8 ноября 2015 г. очередные выборы в парламент Бирмы/Мьянмы) покажут, сумеет ли новое поколение мьянманской правящей верхушки, подобно предшественникам, справиться с возрастающим натиском радикально настроенных контрэлитных групп, сможет ли оно решить задачу их мирной инкорпорации в состав объединенной национальной политической элиты.
(с) Дмитрий Бродяк. Политическая эволюция Коммунистической партии Бирмы.
Флаг Коммунистической партии Бирмы ("Белого флага")
Следует особо подчеркнуть, что данная военно-политическая трансформация левой контрэлиты Бирмы/Мьянмы, имеющая существенное значение для установления внутренних механизмов развития местного социума, пока не нашла отражения в современной бирманистике. Этапы межэлитного противостояния в послевоенной Бирме/Мьянме как российские, так и западные авторы до сих пор освещали преимущественно в парадигме фактологического описания борьбы за власть бирманских политических сил, не останавливаясь на вопросах их внутренней эволюции и не увязывая формирование последних с реакциями местного традиционного общества на вторжение реалий и ценностей современной глобальной цивилизации.
Нужно отметить, что под эгидой сильного традиционалистского государства в Бирме к началу XІX в., к моменту прихода английских колонизаторов, под влиянием индийских и китайских образцов сложилась самобытная политическая культура, наложившая отпечаток на все отношения местного общества. Как и в ряде других стран Дальнего Востока, власть в традиционных бирманских представлениях представала, прежде всего, как способность к покровительству. Вместе с тем, власть в бирманской политической традиции воспринималась также и как способность приказывать и подчинять, требовать безоговорочного исполнения воли. В колониальный период эти формировавшиеся столетиями представления о политической культуре временно потеряли актуальность и отошли на второй план на фоне того, что традиционная Бирма оказалась бессильна противостоять натиску колонизаторов. В то же время традиционалистские черты бирманской политической культуры отнюдь не исчезли и под властью англичан. Влияние традиционной политической культуры в новейший период истории страны очевидно сказалось уже в том, что за годы Второй мировой войны, в период японской оккупации, в Бирме достаточно спонтанно сформировались мощные Вооруженные силы, во главе которых встали патриотически настроенные молодые люди. Конечно, все они уже не были носителями старобирманской политической идеологии – на ее базе было невозможно сформировать современное государство со всеми его институтами. Аун Сан, Не Вин, У Ну, У Тан и их соратники из довоенной патриотической организации «Добама Асиайон» («Наша Бирма»), которые образовали ядро бирманской постоколониальной элиты, еще в 1920-е – 1930-е г.г. познакомились с английским языком и элементами европейской культуры в средних англо-бирманских школах, а затем обучались в Рангунском университете, специализируясь в основном в области литературы, истории, права. Все они неплохо ориентировались в европейском культурном дискурсе, пытаясь приложить к развитию родной Бирмы самые современные западные теории: от марксизма-ленинизма до фашизма.
Среди формировавшейся модернистской элиты страны наиболее левые позиции к началу 1940-х г.г. занимала Коммунистическая партия Бирмы, основанная 15 августа 1939 г. в Рангуне, на встрече группы левых такинов, рабочих и студенческих лидеров. Генеральным секретарем КПБ стал Такин Аун Сан, бывший лидер патриотической ассоциации «Добама Асиайон»; в 1942 г. его сменил на этом посту яркий, харизматичный деятель Такин Тан Тун, выходец из среды школьного учительства. При этом, неготовность патриархально настроенных слоев населения к современным формам политической активности привела к парадоксальному, на первый взгляд, обстоятельству, что в создании КПБ – организации, ориентированной, в первую очередь, на массы среднего и беднейшего бирманского крестьянства, − важную роль сыграли связи с Компартией Индии и непосредственно этнические бенгальцы, жившие в Бирме. Так, выпускник Рангунского университета Х.Н. Гошал («Тов. Ба Тин») с момента основания КПБ и до своей гибели в ходе партийных чисток 1965−1967 г.г. являлся главным партийным теоретиком, редактором основных программных документов бирманских коммунистов; обучавшийся в Индии член ЦК Амар Натх («Тов. Йеба Тун Маунг») долгие годы руководил центральной медицинской школой КПБ и всей медицинской службой вооруженных сил бирманской Коммунистической партии. Следует сказать, что Компартия Бирмы сыграла выдающуюся роль в бирманском освободительном движении как в период Второй мировой войны, так и на мирном этапе бирманской национально-освободительной революции, в 1945–1947 гг. В годы японской оккупации бирманские коммунисты, ведущей фигурой среди которых в это время был Такин Со (1905-1989), первыми заявили, что на пути к независимости Бирма должна бороться с фашистскими государствами вместе с СССР и другими державами антигитлеровской коалиции. Еще в 1942 г. КПБ призвала бирманцев к борьбе с японскими милитаристами и вскоре начала создавать партизанские группы. Это был первый очаг национального движения сопротивления японским захватчикам. Неудивительно, что в середине 1940-х гг. именно Компартия Бирмы стала ядром единого национального антиимпериалистического фронта – Антифашистской лиги народной свободы во главе с генералом Аун Саном. Правда, между коммунистами и социалистами Бирмы уже в тот период существовали немалые противоречия. В частности, входя в Лигу и поддерживая ее вместе с Социалистической партией, Компартия стремилась поставить под свой контроль общенациональные профсоюзы и крестьянские организации и затем использовать их в своих политических целях.
Тем не менее, борьба между крыльями бирманского национально-освободительного движения вряд ли привела бы их в будущем к состоянию полного разрыва и ожесточенной гражданской войны, если бы в Бирме в послевоенный период, на фоне глубокого разорения страны в ходе военных действий, не актуализировались традиционалистские аспекты восприятия атрибутов современной цивилизации. Следует отметить, что еще в предшествующий период укоренение на местной почве рыночных отношений, выбившее из привычной жизненной колеи миллионы людей, трактовалось в народе, прежде всего, в парадигме противостояния патриархального деревенского общества и чуждой ему городской культуры, появившейся в Бирме после британского завоевания.
Лидер бирманских коммунистов Такин Тан Тун
В этих условиях левое крыло бирманских модернистов – Коммунистическая партия Бирмы, претендовавшая на представительство коренных интересов всего бирманского народа, ради сохранения своего влияния в традиционалистской народной среде не удержалась от соблазна перейти на платформу леворадикальной крестьянской идеологии, активно разрабатывавшейся в окружении Мао Цзе-дуна – лидера китайских коммунистов. Надо сказать, что философия Китайской коммунистической партии воспринималась среди крестьянства Бирмы и иных сопредельных с Китаем стран тем более легко и органично, что хорошо учитывала крестьянскую психологию и базировалась на многотысячелетнем фундаменте китайской традиционной культуры, сильно повлиявшей на культуру всех окружающих Китай народов. Известно, что основные воззрения Мао на политическую практику были высказаны в его философских работах «Относительно практики» и «Относительно противоречия». Как свидетельствуют биографы главы КПК, при написании этих трудов Мао Цзе-дун опирался, в первую очередь, на усвоенные им еще в юности классическую китайскую философию и историю династий Древнего Китая. Также в период существования партизанской базы в Яньани, в 1930-е – 1940-е г.г., Мао активно изучал традиционный китайский роман – в конфуцианской традиции человек, не знавший классическую литературу, не мог считаться образованным. Отталкиваясь от старокитайкого идеологического наследия и вступая в прямое противоречие с европейской рационалистической традицией, Мао Цзе-дун ввел в политическую практику теорию «равновесия и отсутствия равновесия». Она постулировала необходимость превентивного провоцирования внутренних кризисов со стороны властной верхушки социума, которая таким путем может периодически выявлять скрытых противников прогресса и расчищать дорогу для общественного развития. Очевидно, что подобная концепция, несмотря на весь ее внешний радикализм, была значительно ближе к традиционным дальневосточным представлениям о вечной борьбе начал «инь» и «ян», о непрекращающейся в природе и истории смене двух стихий по замкнутому циклу, чем к гегелевско-марксистской философии общественного развития. При этом Мао ясно осознавал, что осуществляет у себя в стране именно крестьянскую революцию. Уже в 1940 г. в работе «О новой демократии» китайский лидер четко определил, что разворачивающаяся партизанская война должна установить в Китае порядки, выгодные, прежде всего, крестьянскому населению страны, обеспечить «победу деревни над городом» – цитаделью эксплуатации народа. Упомянутая теория и практика крестьянской революции нашла широкий отклик во фрустрированных колониализмом массах патриархального крестьянства самых разных стран третьего мира – от Латинской Америки до Индии и Кореи; Бирма в этом ряду отнюдь не являлась исключением. Произошедшая после войны резкая радикализация бирманского крестьянства поставила на повестку бирманской жизни вооруженное противостояние умеренных левых сил (АЛНС), выступавших против крайних мер во внутренней и внешней политике, и радикальних сторонников крестьянской революции (национальной левой контрэлиты), которые добивались полного слома существующей в стране политической и экономической системы.
Рубежным моментом в отношениях сторон явилось подписание в Лондоне в октябре 1947 г. англо-бирманского договора о независимости, который Компартия отвергла как «закабаляющий» Бирму. К началу 1948 г. критика правительства Лиги со стороны коммунистов усилилась до предела: независимость страны была объявлена «фальшивой», а само правительство «фашистским». Исходя из тезиса о разворачивающейся в Бирме борьбе города и деревни («империализма против независимости», в терминах КПБ), один из лидеров коммунистов Х.Н. Гошал («Тов. Ба Тин»), ответственный за идеологическую работу в партии, в декабре 1947 г раскритиковал «правые» ошибки КПБ (признание Компартией АЛНС) и призвал исправить этот уклон. Несколько позже этот подход был разработан более подробно и превращен в документ КПБ, названный «О современной политической ситуации и наших задачах». Его одобрили Политбюро, затем ЦК партии и несколько позже – в марте 1948 г. – конференция КПБ в г. Пьинмана, опорной базе повстанцев среди джунглей хребта Пегу-Йома. Характерно, что четвертым пунктом данного постановления значилось: «Конференция решает, что АЛНС должна быть уничтожена всеми возможными средствами». После угрожающей резолюции Компартии, принятой в марте 1948 г., главные лидеры коммунистов, предупрежденные о полицейских облавах, покинули города и ушли в джунгли на заранее выбранные места базирования, чтобы начать вооруженную борьбу против правительства АЛНС.
Здесь следует напомнить, что в Бирме с весны 1946 г. существовали две общебирманские коммунистические организации. В марте этого года группа членов ЦК во главе с Такином Со выделилась из КПБ и создала свою отдельную партийную организацию под названием «Бирманская коммунистическая партия Красного флага». Название последней содержало намек на то, что основная КПБ «Белого флага» –«соглашательская», а «Красный флаг» – истинно революционная партия. Она полностью порвала с АЛНС и первой в послевоенной Бирме ушла в джунгли, приняв тактику вооруженной партизанской борьбы.
Развернувшееся с марта 1948 г. вооруженное противоборство между бирманскими социалистами и коммунистами стало на долгие десятилетия главным фронтом начавшейся в Бирме гражданской войны. Надо сказать, что поначалу инициатива в противостоянии целиком принадлежала силам вооруженной оппозиции. Популярности бирманских коммунистов, которые в апреле 1949 г. овладели вторым городом страны – Мандалаем – и контролировали большую часть центральных районов Бирмы, способствовали их обещания быстро и жёстко решить земельный вопрос и другие социальные противоречия. Одновременно, в январе 1949 г. на юге и юго-востоке страны началось широкое восстание каренов и монов, стремившихся создать собственное государство в пределах всей Нижней Бирмы. В то же время, в конце 1940-х – начале 1950-х г.г. исход гражданской войны и в центре, и на окраинах Бирмы был ещё отнюдь не предрешен. Несмотря на значительные успехи повстанцев, общее соотношение сил постепенно смещалось в пользу бирманских властей. Начавшееся с конца 1949 г. широкое наступление бирманской армии привело к фактической ликвидации крупных «освобожденных районов» и отступлению повстанцев в труднодоступные горные области, где левая оппозиция перешла к тактике затяжной партизанской войны. В стране установилось устойчивое равновесие между правительственными и повстанческими силами.
Генерал Не Вин - многолетний командующий национальной армией Бирмы
Такое развитие межэлитного противостояния в Бирме во многом обуславливалось тем обстоятельством, что руководители КПБ, в том числе Х.Н. Гошал и Такин Тан Тун, помимо зародившейся в Китае традиционалистской концепции крестьянской революции, в 40-е – 60-е г.г. ХХ в. испытывали серьезное идеологическое воздействие со стороны советского центра коммунистического движения. Советское идейное влияние на левое движение в аграрных странах Востока проявлялось, прежде всего, в ориентации местных коммунистических сил на создание внутри «освобожденных регионов» полноценных государственных институтов советского образца и параллельное преобразование социальных порядков. Данные меры в теории должны были служить «витриной» нового строя и привлекать на сторону революционных сил массы новых приверженцев. В действительности, входя в противоречие с установками Мао Цзе-дуна о перенесении коренных социальных изменений на период после общей победы, все эти преобразования в повстанческих районах, как правило, носили преждевременный характер с точки зрения достижимости конечной цели – победы в гражданской войне. Партизанская армия, взявшая под контроль крупные регионы страны и развернувшая там полноценное госстроительство, оказывалась вынуждена защищать занятые области по всему периметру рубежей – как в современной позиционной войне. При этом у партизан ощущалась постоянная нехватка технических средств и мобильных людских ресурсов для ведения современных боевых действий. В результате правительственные силы, рано или поздно, прорывали оборону партизан, рассекали подконтрольные им регионы на несколько частей, после чего загоняли повстанцев в джунгли и отбрасывали крестьянскую войну до первоначального уровня нескольких мелких очагов. В Бирме эклектичность идеологии местной левой контрэлиты привела к тому, что в середине ХХ ст. развитие повстанческого движения в стране также происходило в рамках подобного сценария. При этом, неблагоприятное для КПБ стечение обстоятельств дополнительно усугубляли допущенные коммунистами левацкие перегибы – прежде всего, конфискация земель у середняков и ликвидация зажиточных крестьянских хозяйств. Ослаблению коммунистического движения способствовала и политика руководства повстанцев по отношению к буддизму, не учитывавшая влияния религии на крестьянство.
Тем временем, 2 марта 1962 г. в Бирме произошел государственный переворот. К власти в стране в лице временного Революционного совета пришла армия во главе с ее главнокомандующим генералом Не Вином. Бирма выдвинула программу социалистической ориентации, которая была сформулирована в апреле 1962 г. в декларации Революционного совета «Бирманский путь к социализму». Стремясь обеспечить благоприятные условия для социалистических преобразований и вовлечь в них максимально широкий спектр патриотических сил, в июне 1963 г. правительство Революционного совета предложило вооруженной оппозиции начать прямые мирные переговоры. С октября 1963 г. переговоры с Революционным советом вела уже объединенная делегация КПБ и НДОФ («Национально-демократического объединенного фронта»), включавшего повстанческие силы ряда национальных меньшинств. Однако требование КПБ и НДОФ о юридическом признании их власти на занимаемой повстанцами территории было отвергнуто Ревсоветом, и вскоре переговоры зашли в тупик.
Неудача переговоров сторон в большой мере была связана с внутренней радикализацией КПБ, в руководстве которой к началу 1960-х г.г. ослабли позиции сторонников просоветской линии, ранее потерпевшей провал в «освобожденных районах» Компартии, и, напротив, усилилось влияние приверженцев борьбы «города и деревни» по классическим китайским лекалам. Последних в указанный период активно поддержал генеральный секретарь КПБ Такин Тан Тун, принявший решение ликвидировать просоветскую фракцию внутри партии и добиться победы в гражданской войне путем последовательной реализации стратегии крестьянской революции. Подобному повороту в политике Компартии Бирмы способствовала традиционализация мировоззрения партийного актива, который на протяжении полутора десятков лет был вынужден функционировать в отдаленных горно-лесных районах, оторванных от очагов цивилизации и находящихся в окружении обширных анклавов архаичной натурально хозяйственной экономики.
На процесс радикализации бирманской контрэлиты повлияла также и развернувшаяся в Китае с середины 1960-х г.г. «культурная революция», которую китайские власти стремились распространить на сопредельные страны. Например, в 1967 г. китайские представители, прибывшие в Бирму, используя учеников местных китайских школ, организовали выступления с ношением маоистских значков. В ряде городов произошли массовые бирмано-китайские столкновения, приведшие к человеческим жертвам и резкому ухудшению межгосударственных отношений.
В том же 1967 г. в КПБ началась собственная «культурная революция». Она имела целью полный перевод партийной политики в русло идеологии крестьянской революции и расправу с так называемыми «ревизионистами» – партийной фракцией, выступавшей за построение советской власти в «освобожденных районах» и переговоры с властями. В рядах Компартии развернулась масштабная кампания идеологической индоктринации партийного актива в духе радикальных идей Мао Цзе-дуна. Отталкиваясь от концепции Мао о непрерывности «культурной революции», идеологи КПБ с середины 1960-х г.г. утверждали, что враги «внутри партии и вне ее» существуют постоянно; на смену разоблаченным «ревизионистам» неизбежно приходят «неоревизионисты», при этом такое вечное разделение на «революционеров» и «ревизионистов» является «всеобщим законом революции». Именно под влиянием подобной пропаганды 15-летний сын одного из руководителей бирманских коммунистов, обвиненных в «ревизионизме», в 1967 г. требовал, чтобы расправу над отцом поручили совершить ему. В пропагандистских материалах КПБ, обращенных к повстанцам, утверждалось: «Умереть! – это слово отвечает духу марксизма, ленинизма, маоцзэдунизма... Какие бы поступки вы ни совершали, товарищи, смерть в конце концов все оправдает!». Эта характерная для старого Дальнего Востока психология фанатичной преданности идеям разнообразных тайных обществ, в условиях общей архаизации сознания маргинализованных масс, чрезвычайно актуализировалась в Бирме в послевоенный период истории страны. Жертвами «культурной революции» в КПБ стали, прежде всего, ветераны партии, члены Политбюро и ЦК (Ко Хтей, Х.Н. Гошал, Бо Ян Аун и др.), которые были казнены в 1965–1967 г.г. Инициировавший чистки сам глава КПБ Такин Тан Тун также не избежал печальной участи – в сентябре 1968 г. он был убит в джунглях то ли собственным охранником, то ли специальным правительственным агентом. При этом следует особо подчеркнуть, что сам факт окончательного оформления в 1960-е г.г. изолированной военно-политической группировки, нацеленной на захват верховной власти в стране, находился целиком в русле представлений традиционной бирманской политической культуры, в рамках которой представители правящей верхушки из столетия в столетие создавали собственные группы, претендовавшие на престол, апеллировавшие к широким слоям населения и сцементированные изнутри различными атрибутами избранности.
Параллельно с процессами внутри левой контрэлиты, где происходила консолидация сил для решающего удара по правительству, сами военные руководители Бирмы тоже готовились к новому этапу противостояния с радикальными традиционалистами. При этом бирманские модернисты хорошо понимали, что привлечь массы на свою сторону и добиться победы в гражданской войне возможно только политическими средствами, посредством проведения в стране масштабных социальных преобразований. Исходя из этого тезиса, пришедший к власти после военного переворота 1962 г. командующий бирманской армией генерал Не Вин на протяжении 1963–1965 гг. осуществил в стране радикальную аграрную реформу. Она в корне изменила колониальные порядки, сложившиеся в деревне в предшествующий период, выведя массы сельского населения из безнадежной долговой кабалы. Обстановка в стране начала стабилизироваться, прежде всего, прекратилось прогрессирующее разорение бирманского крестьянства – основной части населения страны.
Теряя поддержку в центральных районах Бирмы, населенных этническими бирманцами, руководство КПБ во главе с Такин Тан Туном в середине 1960-х г.г., после срыва мирных переговоров с правительством, резко нарастило военно-политическую активность Компартии. В 1965 г. КПБ провозгласила курс на захват власти в стране вооруженным путем (от чего она с оговорками отошла в середине 1950-х гг.), а с конца 1967 г. силы Компартии перешли во «всеобщее наступление» против правительства. Когда к концу 1960-х гг. правительственные войска разгромили силы КПБ на юге и в центре страны (где находились их старые базы), коммунисты, действуя по заранее разработанному плану, перебазировались на северо-восточные окраины Бирмы, к границе с Китаем. С китайской поддержкой отряды Компартии набрали такую силу, что именно в этом районе на рубеже 1960–1970-х г.г. стали разыгрываться крупнейшие с 1949–1950 гг. фронтальные (а не только партизанские) сражения. Тем не менее, разгромить бирманскую армию в открытом бою, сбить ее с позиций на северо-востоке и вновь прорваться в центральные области страны отрядам КПБ не удалось. Это обстоятельство означало коренной перелом в ходе всей гражданской войны – с конца 1960-х г.г. происходило неуклонное укрепление военно-политических позиций бирманских модернистов в их борьбе с радикальными традиционалистами. Отходу этнических бирманцев от поддержки леворадикальной контрэлиты способствовали, в частности, террористические методы ведущейся повстанцами «революционной войны», когда отряды Компартии, помимо военных объектов, регулярно осуществляли нападения на провинциальные государственные учреждения, школы, кооперативы, старост деревень в бирманской глубинке. В результате успехов правительства в борьбе с левыми повстанцами уже в 1968 г. войсками были разгромлены основные базы и схвачен ряд членов ЦК Коммунистической партии «Красного флага». В ноябре 1970 г. сдался властям и сам глава «Красного флага» – Такин Со, один из основателей бирманской Компартии. Между тем, состоявшиеся осенью 1980 г. и весной 1981 г. секретные встречи Не Вина и представителей КПБ «Белого флага» снова окончились провалом. Конец переговорам был положен жестким ультиматумом правительства: роспуск КПБ, ее «народной армии» и ликвидация «освобожденных районов», на что Компартия согласиться никак не могла. После срыва переговоров последняя мобилизация военных сил левой контрэлиты привела в середине 1980-х г.г. к резкому обострению гражданской войны в стране. В конце 1985 – начале 1987 г.г. на севере и юге Бирмы произошли крупнейшие за 15 лет бои между вооруженными силами КПБ, качинов и каренов, с одной стороны, и правительственными войсками – с другой. Эта последняя вспышка военной активности левой контрэлиты способствовала окончательному истощению ее сил. На данном этапе гражданского противостояния маргинализировавшаяся Компартия Бирмы, ослабленная внутренними конфликтами и военными поражениями, превратилась в политическое прикрытие для сепаратистских движений народностей ва и кокан (бирманских китайцев), которые более не желали воевать за чуждые им, как они считали, интересы бирманских политиков.
Солдаты бирманской армии в походе
Военный переворот 18 сентября 1988 г., приведший к власти консервативное ответвление национальной военной элиты, подвел черту под более чем сорокалетней борьбой коммунистической контрэлиты Бирмы за власть над страной. Новое военное руководство сформировало фактическое правительство страны – Государственный совет по восстановлению законности и порядка (ГСВЗП), признавший право национальных меньшинств на региональную автономию и сохранение собственных вооруженных формирований. Удовлетворить эти требования окраинных народностей долго отказывались оттесненные от власти модернисты генерала Не Вина, тем самым подталкивая движения национальных меньшинств к тактическому союзу с бирманской Компартией. Получив перспективу достижения соглашения с центральной властью, народности ва и кокан, представлявшие главную военно-политическую опору Компартии, уже в апреле 1989 г. восстали против бирманского руководства КПБ. Вся организация бирманской Компартии быстро распалась, лидеры КПБ во главе с ее председателем Такин Ба Тейн Тином бежали в Китай, туда же отошли верные им отряды.
Упомянутая длительная борьба бирманских модернистов и традиционалистской левой контрэлиты являлась внешним выражением глубокого кризиса местного традиционного общества, совершенно дезориентированного жестким вторжением в жизнь Бирмы новых капиталистических реалий. В рамках комплекса военных, политических и экономических мероприятий, осуществленных правительством генерала Не Вина после переворота 1962 г., данный кризис к началу 1990-х г.г. оказался в целом преодолен. Порожденная им радикальная контрэлитная группировка, допустившая в борьбе за власть немало военных и политических просчетов, постепенно потеряла поддержку в массах бирманского крестьянства, которое приспособилось к новым политическим и экономическим практикам.
В то же время, происходившее в Бирме в колониальный и постколониальный период разрастание пауперизированных городских слоев на протяжении послевоенных десятилетий формировало в стране новую, урбанизированную протестную среду – питательную почву для возникновения очередной, уже праворадикальной контрэлиты, существенно укрепившей свои позиции в ходе происходящей с 2011 г. демократизации местного политического режима. Последующие события (в том числе, намеченные на 8 ноября 2015 г. очередные выборы в парламент Бирмы/Мьянмы) покажут, сумеет ли новое поколение мьянманской правящей верхушки, подобно предшественникам, справиться с возрастающим натиском радикально настроенных контрэлитных групп, сможет ли оно решить задачу их мирной инкорпорации в состав объединенной национальной политической элиты.
(с) Дмитрий Бродяк. Политическая эволюция Коммунистической партии Бирмы.
Последнее редактирование модератором:
