всё-таки, живая история намного интереснее, чем всякая псевдоисторическая белиберда, вроде Викингов, или фэнтезийных небылиц, наподобие Игры престолов.
Поскольку задокументированных известий по истории Вятки и впрямь с мышкин фиг, решил немного попристальнее ознакомиться с историей Новгорода, коль считается, что вятчане пошли от него. И, надо сказать, картина появилась несколько иная, чем представлялась. В очередной раз.
Я как-то уже обсуждали форму правления в Новгороде. Собеседник мой писал, что, мол, республика, всё решалось народом на вече, я же отвечал, что вече - вечем, но всё решали бояре да богатые купцы. Естественно, что оба оказались неправы 6-): из летописей сложилось впечатление, что было ещё хуже.
Да: формально Новгород был республикой. Между вече жизнью в Новгороде руководил выборный посадник. В качестве военного вождя новгородцы нанимали себе князей со стороны либо на основе ряда - договора, либо - позднее - испрашивали у великих князей того, кого хотели. Посадник и князь обладали примерно равной властью. Иногда посадник был главнее, иногда - князь, особенно - в неспокойные годы.
Если князь плохо защищал интересы города или начинал, как говорится, “борзеть”, то его выгоняли из города, а имущество его грабили. Кто поумнее из князей - сам сбегал вовремя, а самых тупых или борзых время от времени даже убивали. Впрочем, иногда изгнанных князей просили обратно, и некоторые из них таки соглашались!
Власть посадника по идее уравновешивала власть князя. Пост посадника был неким компромиссом между новгородскими кланами. Кто из кланов с кем как и против кого договорится, кто кому чего заплатит, пообещает, так и выходило. Выбирали посадника на вече путём сильного ора, естественно - подкупа, битья морд а иногда и тыканья ножом в бок. Всё, как полагается в приличной республике - сплошная демократия.
Смена посадника - республика же! - происходила, как правило, по одному сценарию: имущество посадника грабили, ему и родственникам его били морды. Для разнообразия могли выгнать из города. Самых тупых или борзых убивали. Я не встретил, чтобы кто-то из посадников сбежал до того, как к нему начали подбираться мордобойцы. Почти. Примечательно, что через некоторое время изгнанного посадника могли попросить назад - видимо, новый оказывался заметно хуже, или обратно изменялся расклад сил среди новгородских кланов - и, несмотря на совершенно известную перспективу, посадники, как правило, соглашались!
Во внешней политике Новгород вёл себя как заправский раннесредневековый феодал: грабил всё, что только мог, и убивал всех, кто тому противился. Замечу, что к Руси новгородцы себя не относили почти до самого конца своей независимости. В новгородских летописях так и указывалось: такой-то “пошёл на Русь” или “в Русь”.
В общем-то, новгородцы не были какими-то особыми зверьми: на то были совершенно объективные причины. Почвы в тех местах малоплодородные, низкая культура сельхозпроизводства не обеспечивала растущие потребности города, Новгород сильно зависел от поставок продовольствия из Руси. Когда этот поток перекрывали, начинался полный ататай: в летописях приводятся соответствующие впечатляющие ужасы. Вот и приходилось новгородцам как-то расширяться территориально, чтобы снизить давление дефицита продуктов. С западных направлений их окружали малоприветливые люди: литовцы, немцы, шведы, которые, как только появлялась возможность, старались от Новгорода что-нибудь оттяпать. Русь по понятным причинам сильно трогать было нельзя, оставалось двигаться на север и северо-восток, что новгородцы с усердием и делали. Постоянные войны с емью, грабежи устюжан, разбойничьи походы по Заволочью - это было обыденностью. Самые лихие промышляли разбоем и по берегам Волги, но за это можно было отловить по-полной, что регулярно и бывало, если трогали “не тех”.
К примеру, в 1366 году по Воскресенской летописи 150 ушкуев с новгородскими разбойниками спустились по Волге, побили множество татар, бесермян и армен, разграбили Нижний Новгород, зашли в Каму, пошли в Болгар, по пути грабя всех подряд. Новгородская 1-я летопись младшего извода уточняет детали этого предприятия: молодые новгородцы под предводительством Есифа Валфоромеича, Василия Фёдоровича и Александра Обакуновича без позволения остальных новгородцев “ездили” грабить на Волгу и летом возвратились с успехом. Великий князь Дмитрий Иванович на новгородцев разгневался - “за что ходили на Волгу и гостей моих пограбили много?” - и мир с ними расторг. Чем это грозило - понятно. Пришлось новгородцам с великим князем мириться.
Постоянные грабежи двинян привели к тому, что в 1397 (по Новгородской 4-й летописи) “Двиняне задалися князю Василию Московскому и князь Василий расторг мир с новгородцами; новгородцы же послали к нему владыку Ивана, и посадника Богдана и Кюрилу Дмитриевича, и князь не принял ни благословения владыки [Ивана], ни новгородской челобитной: новгородцы же все целовали крест [князю]”. Но не надолго.
Уже в следующем году новгородцы ходили в Заволочье, грабили в Белозёрье, в Кубенской и Галицкой волостях, ограбили и сожгли Устьюг и Орлец. С двинян взяли откуп, отрабили князя Фёдора Ростовского, с низовских гостей (торговцев) взяли откуп, двинского воеводу Ивана Микитина взяли в плен, привезли в Новгород и сбросили с моста. Братьев его Герасима и Родиона постригли в чернецы, а брат Анфал от них сбежал по пути в Устьюг. После чего новгородские посадник и тысяцкий поехали в Москву, били себя в грудь и в какой уж раз заключили мир с великим князем.
Кстати, упомянутый Анфал впоследствии был убит “новгородским беглецом” Михаилом Розсохиным именно в Вятке. А с Орлецом вообще очень неловко получилось, поскольку...
1342 (6850) “Тем же летом Лука Варфоломеев, не послушав Новгорода, без митрополичьего благословения и его веления, собрав с собою боевых холопов, и поехал за Волок на Двину [Северную], и поставил городок Орлец, и собрав емчан, взял землю Заволочскую по Двине, все погосты, на щит.” То есть, новгородцы разнесли владения своего же земляка!
И был у Луки Варфоломеева сын - Онцифор. Пока отец ставил Орлец (6-), сын “отходил на Вагу” (приток Сев. Двины), понятное дело, что с целями совершенно известными и благими. Но Луку заволочане за его добрые дела убили, а когда эта новость достигла Новгорода, некие “чёрные люди” обвинили некоего Ондрешка (он же Ондреян) и посадника Фёдора (!), что те подослали убийц к Луке. Естественно, хозяйства “злодеев” были тут же по доброй новгородской традиции разграблены, а сами Ондрешка с Фёдором (от же ж судьба у новгородских посадников!) сбежали в Копорье. Онцифор вернулся в Новгород и узнал, что отец убит, а виновникам имущество хоть и разграбили, но морды не били - непорядок: и созвал вече. Сторонники обвиняемых метнулись в Копорье, привезли Ондреяна с Фёдором в Новгород и тоже созвали вече. Онцифор с подельником Матвеем Коской послали владыку Василия заговаривать зубы "своему" вече, а сами ударили на “посадничьих”, но неудачно: Матвея с его сыном Игнатом “всадили в церковь” (непонятно, но впечатляет 6-), а Онцифор с пособниками утёк. Всё это случилось поутру.
Владыка Василий с княжеским наместником Борисом посмотрели на это… непотребство и, видимо, сказали столько отеческих слов и тем, и тем, что к обеду обе стороны по доброй новгородской традиции заключили мир, “а диавол посрамлен бысть”.
Так вот: через 6 лет этот Онцифор Лукинич с Яковом Хотовым, Михаилом Фефилатовым и небольшой дружиной в 400 человек (и в этом числе летописи вполне можно доверять), на “Жабчем поле” разбил войско шведского короля Магнуса, напавшего на ижорцев, находившихся под новгородской властью. Онцифор потерял только троих воинов, “немцев” же побили около 500 - каково? Отменной лихости и воинских умений был человек!
В 1350 году Онцифор Лукинич (также Лукич) стал новгородским посадником вместо Фёдора Даниловича (того самого), но через четыре года от посадничества отказался сам. Перед этим он провёл посадническую реформу, по которой от всех шести концов Новгорода избирались посадники пожизненно, а из них избирался главный - степенный посадник. Идея реформы была в том, чтобы снизить накал межклановой новгородской борьбы и утихомирить республиканскую “демократию”. Предполагается, что Онцифор отказался от своего посадничества, чтобы его не обвинили в личной заинтересованности в такой реформе, а традицию обращения новгородцев со своими посадниками он знал хорошо. Правда, отказался он, вроде, в пользу своего сына...
Кстати, был очень грамотным человеком и оставил после себя множество берестяных грамот.
Вот это, я понимаю, история, вот это - сюжет, вот это - игра! А то “Джон Сноу, Джон Сноу”... - Тьфу!
6-).
Поскольку задокументированных известий по истории Вятки и впрямь с мышкин фиг, решил немного попристальнее ознакомиться с историей Новгорода, коль считается, что вятчане пошли от него. И, надо сказать, картина появилась несколько иная, чем представлялась. В очередной раз.
Я как-то уже обсуждали форму правления в Новгороде. Собеседник мой писал, что, мол, республика, всё решалось народом на вече, я же отвечал, что вече - вечем, но всё решали бояре да богатые купцы. Естественно, что оба оказались неправы 6-): из летописей сложилось впечатление, что было ещё хуже.
Да: формально Новгород был республикой. Между вече жизнью в Новгороде руководил выборный посадник. В качестве военного вождя новгородцы нанимали себе князей со стороны либо на основе ряда - договора, либо - позднее - испрашивали у великих князей того, кого хотели. Посадник и князь обладали примерно равной властью. Иногда посадник был главнее, иногда - князь, особенно - в неспокойные годы.
Если князь плохо защищал интересы города или начинал, как говорится, “борзеть”, то его выгоняли из города, а имущество его грабили. Кто поумнее из князей - сам сбегал вовремя, а самых тупых или борзых время от времени даже убивали. Впрочем, иногда изгнанных князей просили обратно, и некоторые из них таки соглашались!
Власть посадника по идее уравновешивала власть князя. Пост посадника был неким компромиссом между новгородскими кланами. Кто из кланов с кем как и против кого договорится, кто кому чего заплатит, пообещает, так и выходило. Выбирали посадника на вече путём сильного ора, естественно - подкупа, битья морд а иногда и тыканья ножом в бок. Всё, как полагается в приличной республике - сплошная демократия.
Смена посадника - республика же! - происходила, как правило, по одному сценарию: имущество посадника грабили, ему и родственникам его били морды. Для разнообразия могли выгнать из города. Самых тупых или борзых убивали. Я не встретил, чтобы кто-то из посадников сбежал до того, как к нему начали подбираться мордобойцы. Почти. Примечательно, что через некоторое время изгнанного посадника могли попросить назад - видимо, новый оказывался заметно хуже, или обратно изменялся расклад сил среди новгородских кланов - и, несмотря на совершенно известную перспективу, посадники, как правило, соглашались!
Во внешней политике Новгород вёл себя как заправский раннесредневековый феодал: грабил всё, что только мог, и убивал всех, кто тому противился. Замечу, что к Руси новгородцы себя не относили почти до самого конца своей независимости. В новгородских летописях так и указывалось: такой-то “пошёл на Русь” или “в Русь”.
В общем-то, новгородцы не были какими-то особыми зверьми: на то были совершенно объективные причины. Почвы в тех местах малоплодородные, низкая культура сельхозпроизводства не обеспечивала растущие потребности города, Новгород сильно зависел от поставок продовольствия из Руси. Когда этот поток перекрывали, начинался полный ататай: в летописях приводятся соответствующие впечатляющие ужасы. Вот и приходилось новгородцам как-то расширяться территориально, чтобы снизить давление дефицита продуктов. С западных направлений их окружали малоприветливые люди: литовцы, немцы, шведы, которые, как только появлялась возможность, старались от Новгорода что-нибудь оттяпать. Русь по понятным причинам сильно трогать было нельзя, оставалось двигаться на север и северо-восток, что новгородцы с усердием и делали. Постоянные войны с емью, грабежи устюжан, разбойничьи походы по Заволочью - это было обыденностью. Самые лихие промышляли разбоем и по берегам Волги, но за это можно было отловить по-полной, что регулярно и бывало, если трогали “не тех”.
К примеру, в 1366 году по Воскресенской летописи 150 ушкуев с новгородскими разбойниками спустились по Волге, побили множество татар, бесермян и армен, разграбили Нижний Новгород, зашли в Каму, пошли в Болгар, по пути грабя всех подряд. Новгородская 1-я летопись младшего извода уточняет детали этого предприятия: молодые новгородцы под предводительством Есифа Валфоромеича, Василия Фёдоровича и Александра Обакуновича без позволения остальных новгородцев “ездили” грабить на Волгу и летом возвратились с успехом. Великий князь Дмитрий Иванович на новгородцев разгневался - “за что ходили на Волгу и гостей моих пограбили много?” - и мир с ними расторг. Чем это грозило - понятно. Пришлось новгородцам с великим князем мириться.
Постоянные грабежи двинян привели к тому, что в 1397 (по Новгородской 4-й летописи) “Двиняне задалися князю Василию Московскому и князь Василий расторг мир с новгородцами; новгородцы же послали к нему владыку Ивана, и посадника Богдана и Кюрилу Дмитриевича, и князь не принял ни благословения владыки [Ивана], ни новгородской челобитной: новгородцы же все целовали крест [князю]”. Но не надолго.
Уже в следующем году новгородцы ходили в Заволочье, грабили в Белозёрье, в Кубенской и Галицкой волостях, ограбили и сожгли Устьюг и Орлец. С двинян взяли откуп, отрабили князя Фёдора Ростовского, с низовских гостей (торговцев) взяли откуп, двинского воеводу Ивана Микитина взяли в плен, привезли в Новгород и сбросили с моста. Братьев его Герасима и Родиона постригли в чернецы, а брат Анфал от них сбежал по пути в Устьюг. После чего новгородские посадник и тысяцкий поехали в Москву, били себя в грудь и в какой уж раз заключили мир с великим князем.
Кстати, упомянутый Анфал впоследствии был убит “новгородским беглецом” Михаилом Розсохиным именно в Вятке. А с Орлецом вообще очень неловко получилось, поскольку...
1342 (6850) “Тем же летом Лука Варфоломеев, не послушав Новгорода, без митрополичьего благословения и его веления, собрав с собою боевых холопов, и поехал за Волок на Двину [Северную], и поставил городок Орлец, и собрав емчан, взял землю Заволочскую по Двине, все погосты, на щит.” То есть, новгородцы разнесли владения своего же земляка!
И был у Луки Варфоломеева сын - Онцифор. Пока отец ставил Орлец (6-), сын “отходил на Вагу” (приток Сев. Двины), понятное дело, что с целями совершенно известными и благими. Но Луку заволочане за его добрые дела убили, а когда эта новость достигла Новгорода, некие “чёрные люди” обвинили некоего Ондрешка (он же Ондреян) и посадника Фёдора (!), что те подослали убийц к Луке. Естественно, хозяйства “злодеев” были тут же по доброй новгородской традиции разграблены, а сами Ондрешка с Фёдором (от же ж судьба у новгородских посадников!) сбежали в Копорье. Онцифор вернулся в Новгород и узнал, что отец убит, а виновникам имущество хоть и разграбили, но морды не били - непорядок: и созвал вече. Сторонники обвиняемых метнулись в Копорье, привезли Ондреяна с Фёдором в Новгород и тоже созвали вече. Онцифор с подельником Матвеем Коской послали владыку Василия заговаривать зубы "своему" вече, а сами ударили на “посадничьих”, но неудачно: Матвея с его сыном Игнатом “всадили в церковь” (непонятно, но впечатляет 6-), а Онцифор с пособниками утёк. Всё это случилось поутру.
Владыка Василий с княжеским наместником Борисом посмотрели на это… непотребство и, видимо, сказали столько отеческих слов и тем, и тем, что к обеду обе стороны по доброй новгородской традиции заключили мир, “а диавол посрамлен бысть”.
Так вот: через 6 лет этот Онцифор Лукинич с Яковом Хотовым, Михаилом Фефилатовым и небольшой дружиной в 400 человек (и в этом числе летописи вполне можно доверять), на “Жабчем поле” разбил войско шведского короля Магнуса, напавшего на ижорцев, находившихся под новгородской властью. Онцифор потерял только троих воинов, “немцев” же побили около 500 - каково? Отменной лихости и воинских умений был человек!
В 1350 году Онцифор Лукинич (также Лукич) стал новгородским посадником вместо Фёдора Даниловича (того самого), но через четыре года от посадничества отказался сам. Перед этим он провёл посадническую реформу, по которой от всех шести концов Новгорода избирались посадники пожизненно, а из них избирался главный - степенный посадник. Идея реформы была в том, чтобы снизить накал межклановой новгородской борьбы и утихомирить республиканскую “демократию”. Предполагается, что Онцифор отказался от своего посадничества, чтобы его не обвинили в личной заинтересованности в такой реформе, а традицию обращения новгородцев со своими посадниками он знал хорошо. Правда, отказался он, вроде, в пользу своего сына...
Кстати, был очень грамотным человеком и оставил после себя множество берестяных грамот.
Вот это, я понимаю, история, вот это - сюжет, вот это - игра! А то “Джон Сноу, Джон Сноу”... - Тьфу!
6-).
